Таким образом, август, к моему удивлению, оказался у меня относительно свободным, о чем я не преминул упомянуть в телеграмме Ладе. Так что, первый же рейсовый дирижабль привез не только заказанное оборудование, но и мою семью.
— Виталий Родионович, добрый день, — уже знакомый мне, неприметный человек остановился рядом с занятым мною столиком на веранде небольшой кофейни, и вежливо приподнял шляпу.
— Здравствуйте, господин почтальон, — я вежливо кивнул и предложил неожиданному гостю, присесть. За прошедшие с памятного торжественного обеда у посадника, этот человек еще дважды находил меня в самых разнообразных местах… кроме верфи и училища, разве что. Но это понятно. Там же особоканцеляристы на каждом углу, а ему с ними видеться совсем не с руки. И каждый раз, он приносил очередное послание от Оттона Магнусовича. Не стал исключением и сегодняшний день.
Передав мне толстый конверт, почтальон тут же откланялся и мгновенно растворился в толпе гуляющих по парку людей… оставив с носом растерянно замершего на месте "топтуна", из тех, что с недавнего времени, крутятся вокруг меня, чуть ли не круглосуточно. Государь явно не желает оставлять меня без присмотра. Бесит это меня несказанно, но… деваться-то все равно некуда. Терплю.
Письмо мне удалось прочесть только вечером, когда Лада уже спала. И на этот раз, к моему удивлению, автором послания оказался вовсе не герцог Лауэнбургский, а родственник его супруги, насколько мне известно, хоть и не состоящий на гражданской службе Нордвик Дан, но пользующийся большим влиянием в тех кругах…
Если быть кратким, то сей достойный господин обиняками и намеками высказывал скромное пожелание видеть семью Старицких во владениях северных королей, причем не столько гостем, сколько полноправным членом норвежско-датского общества. Иначе говоря, меня начали склонять к эмиграции.
Отложив в сторону полное витиеватостей письмо, я вздохнул и потер виски. Боль от ментальных конструктов, так помогавших мне с написанием программ обучения для училища, вернулась неожиданно и…
Нельзя сказать, что мы с Ладой не предвидели возможности такого поворота в нашем вялом противостоянии с государем, но… слишком быстро, слишком рано появились эти намеки. И это совсем меня не радовало…
Покосившись на валяющееся на столе письмо, я тряхнул головой и, плюнув на все, отправился в спальню, под бочок к жене. В конце концов, у нас с ней имеется не так много времени, чтобы терять его в бездарных попытках просчитать скорость, с которой будут разворачиваться дальнейшие события… А уж учитывая, что после открытия училища, Лада и вовсе вернется с детьми в Хольмград, всякое желание заниматься делами пропадает напрочь. Успеется.