— А-а, кому нужны теперь твои пушки без снарядов? — махнул рукой разгорячившийся Мехтиев.
— Зато тебе крайне нужна живая сила, — не обращая внимания на его вспыльчивость, негромко продолжал Невский. — Придется вечерком свернуть часть артиллерии, а людей направить в батальоны.
— И за то спасибо, Николай Леонтьевич, — с иронией заметил Бахыш.
— Вся моя артиллерия в боевых порядках пехоты, отсюда и потери… Был у меня в полку такой Костин. Настоящий русский пушкарь, кавалер ордена Славы III и II степени, со дня на день должен был получить I степень и…
Мехтиев сочувственно поглядел на Невского. Да, терять на исходе войны ветеранов, прошедших плечом к плечу с тобой тысячи верст, горько, очень горько…
— Смотри, они окапываются, — Мехтиев показал в сторону немцев, беспорядочно разбросанных по всему южному косогору, — там, где их застигли штурмовики.
— Собираются держать оборону, — усмехнулся Невский.
— Ты еще шутишь, Николай Леонтьевич.
— Во всяком случае, собираются ночевать.
Немцы, кто на коленях, кто полулежа, копались в земле, наспех отрывая, каждый по своим силам, некое символическое убежище. Ну, конечно, они ждали новой бомбежки и, едва отдышавшись от налета «Илов», принялись за эту, казалось, совершенно бессмысленную работу.
Мехтиев и Невский молча наблюдали за пехотой противника, которая продолжала во что-то верить, несмотря на безвыходное положение. И там, в районе высоты, движение немецких колонн тоже застопорилось, хотя им удалось, пожалуй, обойти крюковский батальон. Значит, страх опять угодить под удар «черной смерти» остановил немцев даже там, где уже заплачена высокая цена за какой-никакой коридор прорыва.
— На сегодня, верно, хватит, — сказал Невский.
— Не исключено, что могут попытаться еще…
— Думаешь?
— Наш брат изучил их повадки от восхода и до заката солнца. Пожалуй, сунутся еще напоследок перед сном грядущим.
Мехтиев очень хотел бы ошибиться, однако оказался прав. Убедившись в том, что налет «черной смерти» был всего лишь эпизодом, чтобы припугнуть, и не вызвал обычную серию налетов, противник оставил земляные работы и открыл огонь из всех уцелевших артстволов.
— Сейчас пойдут, — забеспокоился Мехтиев.
— Ладно, я распоряжусь на крайний случай, — сказал Невский, направляясь на свой НП.
— Побереги снаряды для танков, — бросил ему вдогонку Бахыш.
Невский промолчал, только подумал: «О, черт возьми, и танки накличет на мою голову».
Немцы не бежали, а шли в атаку мерным, валким шагом, постреливая из автоматов. Если кто из них падал, раненый или убитый, шедший рядом даже не оглядывался, а идущий следом за упавшим обходил его, не задерживаясь. Но когда снаряды и мины начали рваться в гуще боевых цепей, они разомкнулись пошире, однако же не остановились, не залегли. Немцы, как и утром, шли ва-банк, разве лишь сейчас не было ярости, а была свинцовая усталость и безразличие — скорей бы уж все кончалось… И все-таки этими смертниками еще кто-то руководил. Впрочем, они могли бы, пожалуй, охотно подчиниться и другой воле, которая повела бы их в плен, да разумных людей среди них обнаруживалось мало. Вот немцы и стреляли: артиллеристы — прицельно, автоматчики — наобум, только бы немного ободрить самих себя.