Варвара Сергеевна, сняв сковородку с плиты, сказала, что нужно угостить соседку первыми блинами, и деликатно вышла, прихватив с собой под каким-то предлогом очень недовольного Кимку — он уже развесил уши, приготовился слушать.
И тогда майор Антонов задал мне в общем-то совсем обычный вопрос, но с интонацией, которая невольно заставила насторожиться:
— Знаете, где Первая Западная?
— Знаю. Параллельно железной дороге, вправо от переезда.
— Отправитесь сейчас же туда, отыщете дом под номером пятнадцать. Бревенчатая избушка на курьих ножках. Там вас ждет один товарищ. Незнамов, Глеб Максимович. Поступите в его распоряжение. Вы тоже. — Он смотрел на Арвида, тот молчал. — Ваш начальник уже поставлен в известность майором Никандровым. Будете оба временно работать под руководством Незнамова. Если встретите случайно кого-нибудь из своих отделений, скажете, что выполняете специальное поручение начальника горотдела милиции. Все ясно?
— Нет, — ответил я. — Кто такой Незнамов?
— Он вам скажет. — И добавил со значением: — Что сам найдет нужным сказать.
Мы с Арвидом переглянулись. Я не удержался, присвистнул тихо.
— Теперь ясно? — мне все еще не был понятен тон майора Антонова: на полном серьезе или с легкой издевочкой?
— Более или менее.
— Тогда выполняйте. И побыстрее!
Мы кинулись к своим шинелям.
— Там, за бараком, стоит мой Циклоп. Садитесь и поезжайте — но только до переезда, дальше своим ходом.
— А вы? — я нацепил планшет.
— Пройдусь пешком. Иногда полезно…
Кучерил сам дядя Спиридон. Он уже был, очевидно, предупрежден Антоновым и, как только мы сели, ничего не спросив, тронул упитанного и игривого, не в пример остальным нашим конягам, жеребца.
Уже когда заворачивали за угол, я бросил взгляд назад.
Майор Антонов стоял на дороге с поднятой рукой, защищая глаза от заходящего и бившего ему прямо в глаза солнца. Что он нам приготовил — дельное или какую-нибудь каверзу?
Непонятный все-таки человек!
Избушка на курьих ножках стояла, ничем не выделяясь, в ряду других, точно таких же древних избушек. Только число «15», не очень заметно намалеванное в углу калитки, помогло нам сориентироваться.
Никто нас не встретил ни в заснеженном дворе, ни в просторных сенях с узкими, вроде бойниц, прорезями окон и ларями вдоль стен, когда-то набитыми мукой и прочим добром, а теперь, разумеется, пустыми и лишь ненужно напоминавшими о сытой довоенной жизни. Мы потопали громче, чем требовалось, сапогами, сбивая налипший снег и оповещая таким образом невидимых хозяев о своем приходе.
— Входите, входите, — послышалось приглушенно из-за обитой войлоком двери.