Что же теперь? Прежде всего — пообедать. А потом до восьми посидеть в отделении над бумагами. Фрол Моисеевич и в самом деле запарился — надо помочь.
Не было бы работы, я бы ее все равно придумал. Потому что иначе пришлось бы идти к Седому-боевому. А на это у меня сейчас не хватало духу. Не сумею я утаить ничего. Он сразу почует неладное по моему лицу.
Потом, потом! Завтра, послезавтра, позднее. Пусть малодушие, пусть трусость — не могу…
Я уже был на улице, когда меня окликнули. Обернулся: мой «квартирант», старший лейтенант Кузьминых с листком в руке.
— Забыл сказать: вас утром спрашивали.
— Кто?
Я почему-то сразу подумал: старуха Барковская, пух-перо. И очень удивился, когда прочитал на листке: «Васина Матрена Назаровна».
— Именно меня?
— Именно вас. Очень взволнованная. Я предложил ей пойти к Фролу Моисеевичу, она сказала: «Нет, лучше еще зайду…».
Васина. К тому же очень взволнованная… Это меняло все планы. Я двинул на комбинат, включив наивысшую для моей ноги скорость.
По дороге, уже на территории комбината, мне встретился Изосимов. Пепельный какой-то, небритый, смотрит в мою сторону и не замечает.
— Зазнался, товарищ Изосимов!
— Ой! — встрепенулся. — Здравствуйте, товарищ лейтенант. Замечтался я.
— Знаю, о чем вы мечтаете! Голубоглазая, румяная, вся в светлых кудряшках.
Он усмехнулся:
— У моей глаза желтые, как у кошки. И когти тоже.
— Бросьте заговаривать зубы! — я погрозил ему пальцем. — Словом, вам из Энска привет.
Вот теперь проняло. На серые щеки полез румянец.
— Были там?
— Да, и медсестру Богатову тоже видел. Обижается на вас Богатова. Каждый день писем ждет — и все зря!
— Напишу, обязательно напишу. Знаете, поездки, поездки, без конца и края…
Мы разошлись, каждый в свою сторону. А шагов через двадцать, будто подчиняясь какому-то общему сигналу, обернулись одновременно. И хотя Изосимов тут же улыбнулся и даже фамильярно махнул рукой, я успел заметить тревогу в его взгляде.
Почему он встревожился? Из-за Богатовой? Или… Эх, не спросил я там, знались ли они со Станиславом Васиным, когда лежали в госпитале.
Хотя что я! Изосимов выписался и уехал задолго до того, как туда поступил Васин.
Мерещится всякая ерунда!
Я зашагал быстрее…
На первой же минуте Васина горько меня разочаровала.
— Искали меня, Матрена Назаровна?
— Новость у меня нехорошая, уж не знаю, сгодится вам или нет… Вот вы давеча про Тихона спрашивали, про Клименко, — так, ведь знаете, он удавился.
— И что? — я придвинулся ближе.
— Ну, повесился, понимаете?
Вот и все! А я несся, как мальчишка, не щадя больной ноги, в ожидании чего-то существенного, важного.