Я разыскал Васину в шумном, насыщенном терпкими парами цехе. Начальник, совсем еще молодой парень, пожалуй, помоложе меня, предоставил в мое распоряжение свою комнату, а сам пошел, как он сказал, «на обход огневых позиций» — цех считался фронтовым.
— Что ж вы сегодня не дома, Матрена Назаровна? — я разглядывал крепкую еще, широкую в кости женщину. — Вам ведь до завтра разрешили.
— А что дома-то? Только сердце пущее болит в одиночку. На людях оно лучше — хоть забудешься на время.
— А сын?
— Стасик-то? Так ведь он тоже работает. На Колино место попросился, шофером. Такой же беспокойный, как…
Она не договорила, отвернулась, вытерла глаза уголком головного платка.
Я рассказал ей о цели прихода. Мне нужно побольше знать о Васине, о его жизни.
— А что вам сказать-то? — спросила она беспомощно.
— Все, что знаете.
— Ну… Женаты мы с ним с тридцатого года.
— Вы тоже из Мигаев?
— Нет, я сама-то отсюда, в их края случаем попала, после той войны, не в сами Мигаи — в Веселый Кут, верстах в двадцати от Мигаев; Коля к нам на машине приезжал. И вроде долго прожила, да так и не прижилась. И Колю уговорила сюда податься.
— С тридцатого года, говорите? А как же сын? — пришло мне на ум.
— Так ведь Стасик у него от первой жены-то. Померла она. А нам с ним господь детей не дал.
В общем, я узнал от нее все уже мне известное. Человек прямой, строгий, даже суровый, сам не пил и пьяных не терпел.
— Враги у него были?
— Какие у Коли враги! — она подняла брови. — Разве лодырь какой, которого он погоняет за дело.
— А друзья? — зашел я с другой стороны.
Нередко самыми злыми нашими врагами оказываются именно те, которых мы числим в друзьях.
— И друзей особых, сказать, чтобы были, тоже нельзя. Если кто и заходил когда, то только из его же шоферни. Вот Бондарь у нас бывал, опять же Изосимов…
Я подсказал не без умысла:
— Клименко…
— Клименко? Какой такой Клименко? — Она вскинула на меня недоумевающие глаза.
— А разве вы не вместе с ним сюда приехали?
— А, Тихон! — догадалась она. — Я и запамятовала, что Клименко… Нет, он раньше нас. Да и не любил его Коля, хоть они в Мигаях и жили в соседях. Жмот! Зарабатывал хорошо, а жену свою, Соню, в голоде держал. Да и поколачивал исподтишка. И дочку тоже, пока замуж не выскочила. Вот и мается сейчас один, попивать стал. — Она, видно, не знала, что Клименко уже нет в живых. — А Коля такой: кого невзлюбит, так надолго. Вот и со Стасиком, — разговорилась наконец она. — Ведь надо же, отец с сыном десять лет в ссоре, даже больше… Ой, может, я совсем не то говорю?
— Нет, нет, это интересно… Почему же?