Скорая приехала через час – долго из города добираться. Врач, мужчина средних лет, бросил взгляд на Марину, пощупал пульс и велел нести носилки.
– А куда вы её, доктор?
– В больницу, куда же ещё? Это вы её так?
Семён кивнул. Врач молча покачал головой.
– Несите быстрее, и так времени много потеряли.
– Серьёзное что? – Семён увязался за носилками.
– Молчите уж, тюрьма по вас плачет!
– Я с ней поеду! – Семён решительно схватился за дверь скорой.
Марина на мгновение очнулась, открыла широко глаза, увидела Семёна, замычала что-то нечленораздельное, закрылась рукой, второй машет на него, как отгоняет.
– Иди, мужик, домой, хватит с неё твоего присутствия на сегодня. Иди и молись, чтобы выжила, дурень! – Врач бесцеремонно оторвал руку Семёна от дверцы. – Давай, ехать пора. – Он влез в машину и закрыл дверь изнутри.
Скорая тронулась, включила сирену, а Семён ещё долго смотрел ей вслед.
Марину так и не успели довезти до больницы, она скончалась, не приходя в сознание ещё в пути. Тело сразу отвезли в морг, вызвали следователя, составили протокол. Следователь позвонил участковому и попросил задержать Семёна в качестве подозреваемого в убийстве жены, что тот и поспешил исполнить. Семёна он застал дома за бутылкой, как водится у русского народа – все беды водкой заливать. Он не успел сильно напиться, но уже был пьян.
– А-а, Гаврилыч! Зачем пожаловал? Воспитывать? Так меня в детстве надо было воспитывать, сейчас-то что?
– Вот и я думаю, сейчас что? Поздно уже. Теперь тебя в другом месте воспитывать станут. Возможно, и долго.
– О чём это ты? Что-то я плохо соображаю? Машка нажаловалась?
– Машка-то Машкой, Сеня, – участковый сел на табурет, – собирайся, пойдём со мной.
– Никуда я не пойду, – Семён заупрямился, – мне и тут неплохо. Маринке еду на завтра собрать надо.
– Еда ей, боюсь, уже не понадобится… Так-то вот, Сеня…
– Что значит, не понадобится? – Семён потряс лохматой головой. – Что это ты такое говоришь?
– А то и говорю, Сеня, что умерла Маринка. Убил ты её…
– Убил?! Врёшь! – Семён вскочил с табурета и схватил участкового за грудки.
– Руки убери, я при исполнении. Не вру я, умерла. Хочешь, в больницу позвони. Дело на тебя завели, а мне задержать тебя нужно, завтра машина из города за тобой придёт.
Семён тяжело осел на табуретку, которая жалобно скрипнула под ним и завыл, закрыв лицо руками.
– Ну, полно выть, словно собака! Натворил дел, теперь отвечай. Что матери-то её скажешь, как в глаза посмотришь? А отцу? Лишил их дочери за здорово живёшь…
Семён не слышал его. Как в тумане он вышел вслед за участковым из дома и спокойно позволил посадить себя под замок. Утром влез в казённую машину, которая умчала его из родного села теперь надолго…