– Эй, Григорий! Уснул, что ли? – Голос директора вернул Гришу в леспромхоз.
– Да нет, нормально всё. – Гриша смутился.
– Марину, учётчицу нашу, муж убил. Слышал?
– Слышал. Изверг.
– Не из-за тебя ли?
– При чем я-то здесь? Я вчера на работе был, весь день в конторе проторчал, сами видели.
– Видел, видел. Никто тебя не обвиняет. Но ты же с ней шашни крутил.
– Какие шашни? Вы что, за ноги держали? А что до того, что симпатия была… ну, была, что с того? Откуда я знаю, что у них в деревне творится? У меня жена молодая.
– Вот именно, молодая. Ладно, Григорий, это всё на твоей совести. Было, не было, не наше дело. Иди, работай пока.
Гриша нахлобучил кепку на голову и вышел. Как же всё складывается по-дурацки! Одну любил – утонула, другую любил – муж убил. И везде он присутствует. Незримо, как исчадие ада, как дитя Сатаны. К чему ни прикоснётся, всё в прах превращается. Как жить-то теперь? Одна радость – ребёнок у Ульяны будет. Ребёнок, это хорошо, это счастье. Лучше бы сын, но дочка тоже неплохо. Может, тогда душа его отогреется, услышав детский смех?
Домой Гриша пришёл вовремя. Ехал на автобусе, думал, осуждать его будут, но ничего, сонно клевали носами, равнодушно обсуждали смерть сослуживицы. Мужа ругали, что переборщил, а про него ни слова. Скользили пустыми взглядами, будто и ни при чём он. Понял – Марину саму виноватой считают, крутила хвостом, вот и докрутилась. А с мужика что взять? Мужик, он и в Африке мужик. У него одно на уме. Погулять, позабавиться. Но Грише от этого не легче. У него своя совесть есть. И его совесть нещадно бередит ему душу. Без всякой жалости.
Возле калитки Гриша закурил сигарету, постоял немного, потом зашёл. Ульяна бросилась навстречу.
– Гриша! Ты рано сегодня…
– Не ждала, что ли?
Ульяна смутилась.
– Не привыкла просто… Не балуешь ты меня ранними приходами.
Гриша стянул сапоги.
– Как чувствуешь себя?
– Хорошо. Есть будешь? – Ульяна бросилась накрывать на стол.
Гриша положил ложку в рот, пожевал, не чувствуя вкуса.
– Не хочется что-то… Полежу пойду…
– Случилось что?
– Несчастье у нас в конторе… Марина, учётчица, умерла…
– Умерла?! Такая молодая? Болела, что ли?
– Муж убил. Из ревности.
– Гулящая, что ли?
– Сболтнул кто-то… Не знаю пока… Избил сильно, сердце не выдержало…
– Ах, вон оно что! А я-то думала!
– Что ты-то могла думать?
– Да так, ничего… жалко её, молодая… а ты чего так расстроился?
– Расстроился и расстроился, работали вместе… не лезь…
– Как скажешь. – Ульяна начала убирать со стола.
– Бутылку лучше поставь. Помянуть её хочу…
– Да нет у нас.
– Нет, так сбегай, магазин ещё открыт. Или трудно мужу раз в жизни угодить?