– Сбегаю, – Ульяна накинула кофту.
В магазине она взяла бутылку, вынеся пристальный взгляд Верки.
– Что так на меня смотрите, тётя Вера?
– Да в леспромхозе бабу убили говорят, учётчицу, слышала?
– Слышала, муж сказал.
– Страсти-то какие… за что её?
– Из ревности, муж убил.
– Гуляла, значит… сама напросилась.
Ульяна молчала. Она прекрасно помнила, как заезжий леспромхозовский шофёр рассказывал Верке про связь учётчицы с Гришей. Нехороший взгляд у Верки, ох, нехороший. Небось думает, что Гриша к этой смерти отношение имеет. Разнесёт, стерва, по всей деревне, опозорит. Ульяна взяла водку с прилавка и вышла из магазина.
Гриша смотрел телевизор.
– Что долго так?
– Очередь была.
– Принесла?
Ульяна вынула из сумки бутылку.
– Умница. Выпьешь со мной?
– Нельзя мне…
– Ну, тогда я один. – Гриша опрокинул рюмку в рот, посмаковал, крякнул. Быстро выпил ещё одну.
Ульяна не выдержала, хоть и смолчать собиралась.
– Ты бы не особенно усердствовал, на работу завтра… А то прям, горе какое… Не гуляла бы, так жива была бы…
– А ты у нас вся такая правильная, разумная-благоразумная… всё-то ты знаешь, как надо, как не надо. И совет-то у тебя готов для каждого… Ходите все по струночке, ведите себя прилично… Уйди, тошнит меня от тебя! Лучше не лезь под руку!
– Да, я правильная! По чужим мужьям не бегаю! Хоть Бог ничем не обидел! Захочу, так полдеревни сбежится!
– Вот и захоти! Может, тогда и я хотеть тебя буду. Не обидел её Бог! Обидел… Кроме рожи и кожи и нет у тебя ничего…
От обиды горло у Ульяны перехватило. Выбежала на улицу, побежала к реке. Остыть надо, иначе быть беде. За что он её так топчет? Не любит… не лю-бит. А почему?
Прошлась немного, вдохнула запах воды, ветерок с реки остудил пылающие щёки. Ну и пусть не любит! Её любви на двоих хватит. Вот и полюбовница его сгинула, теперь и деться ему некуда. Что с того, что муж Маринки этой не выдержал да проучил жену? Кто знает, может, она не только с Гришей гуляла. Если она так до мужиков охоча была, это уж не её, Ульяны вина. Через то и пострадала, сердешная. Бог её наказал. Теперь не будет чужих мужей уводить. Нет, не жалко Ульяне Марину. Такую разве нужно жалеть? Разворошит чужое гнездо, натешится всласть, и поминай, как звали. Следующую жертву ищет. Ничего, Бог не Яшка, шельму метит. А Гриша успокоится, сам поймёт, что не прав был. В ноги Ульяне бросится. Увидит, что только она одна и любит его по-настоящему, до смерти… так, что готова за него и в огонь, и в воду… Увидит, и тоже полюбит, не может не полюбить. А иначе как? Как жить, спрашивается? Без надежды, без веры, что за жизнь? Всё наладится.