Следующий абзац списка — удар по алхимическим и магическим складам. Пара кубометров фиалов, свитков, боевых и утилитарных артефактов. Причем многое — штучные предметы из спецхрана. Я не был уверен в наличии на Земле магии, поэтому подкладывал соломку везде, где это только возможно. Предполагаю, что проблем и так будет выше крыши. И если какие? то из них можно решить золотом, то это не проблемы, а тривиальные расходы.
Дурин тяжело вздохнул, скатал пергамент и упрятал его в висящий на поясе тубус для бумаг. Едва заметное бордовое свечение предупреждало потенциальных карманников — предмета лучше не касаться, можно остаться без руки, а чуть позже и без головы.
— Сделаю, командир. Только ты это… не бросай нас, хорошо?
Я изумленно вскинул брови, а гном, смущаясь, зачастил.
— Мой лорд… Лаит… Здесь ведь все на тебе держится! Уйдешь ты — и Неумирающие передерутся, не за баб, так за должности али добычу. А наши разбредутся кто куда, без тебя нам нет места в клане — мигом из равных, превратимся в псевдо — разумных третьего сорта. Мы ведь знаем, что вы нас воспринимаете как детские куклы. Оторвали ручки — ножки — не беда, папа новую купит. Не все конечно, но большинство именно так — утилитарно… Выгодно или скучно — убил. Полезно — великодушно пощадил… Не уходи, а?
Не сдержавшись, я чертыхнулся. Мало на меня навешали ответственности? Теперь еще и неписи доверчиво вручают свою судьбу, заранее предупреждая: бросишь нас — погибнем… Да что ж такое?!
Устало и недоуменно покачав головой, я сделал шаг вперед и положил руку на плечо гнома.
— Выбрось дурное из головы. Клан — моя семья, как же я вас брошу?
Глаза Дурина наполнились надеждой. Он рухнул на одно коленно, и истово прошептал:
— Благодарю, мой лорд! Не сочти за дерзость — благослови на успех в крафте и… — гном на секунду запнулся, — личной жизни! Томление душевное испытываю к мастер — поварихе из Южного Крыла! Дама — выдающихся пропорций и кухонных умений. А пиво какое варит? Достойное стола подгорных королей!
— Э — э… — я запнулся, вскипая от противоречий.
Смеяться или плакать, отмахнуться от чужой веры или величественно поводить руками, строя из себя жреца? Хотя, почему: «строя»? Я и есть всамделешний Первожрец. Ужас и поклонение сотен тысяч разумных — тому порукой.
Серьезно киваю, осеняю гнома святым кругом, шепчу что? то неслышное, обращаясь то ли к Пашке, то ли к чутко дремлющей за спиной Силе.
Антрацитовые искры срываются с моей руки, на мгновенье укрывая благоговейно замершую фигуру.
Сияние гаснет, Дурин медленно шевелит губами, вчитываясь в системное сообщение. Мгновенье, и его взгляд вспыхивает ярче черных бриллиантов, ноздри жадно расширяются, решительные складки пересекают широкий лоб.