— Каролина! — крикнул он снизу, подойдя к лестнице. — Когда ты спустишься вниз, печка разгорится. Я пошел в хлев.
Лора услышала, что мама встает.
— Лежите спокойно, девочки, — сказала мама. — Встанете, когда согреется дом.
В комнате была лютая стужа, к тому же рев и вой бури мешали Лоре уснуть. Заиндевелые гвозди торчали из крыши слов белые зубы. Полежав еще несколько минут, она вслед за мамой спустилась вниз.
Огонь весело горел в печке, и хотя ее стенка, выходившая в переднюю комнату, раскалилась докрасна, в комнатах по-прежнему было холодно и так темно, что утро, казалось, еще не наступило.
Вода в ведре покрылась слоем льда. Лора разбила лед, налила воды в таз и поставила его на печку. Потом они с мамой, дрожа, стали ждать, пока вода согреется настолько, чтобы можно было умыться. Лоре уже начинало нравиться жить в городе, но зима и здесь зима.
Когда папа вернулся, усы у него заиндевели, а нос и уши покраснели как вишни.
— Ну и буран! — воскликнул он. — Хорошо, что у нас такой прочный хлев. Мне пришлось раскапывать снег, чтобы туда войти. Снегу намело чуть ли не до самой крыши. Я ходил в чулан за лопатой, и если б не твоя бельевая веревка, Каролина, я бы заблудился. Горячие оладьи и жареная свинина — вот, что мне надо. Я голоден как волк!
Пока папа умывался теплой водой из таза и причесывался, Лора расставила вокруг стола стулья, а мама разлила по чашкам душистый чай.
На столе папу ждали горячие оладьи и хрустящие ломтики свинины, политые янтарным жиром со сковородки и соусом из сушеных яблок и сахарного сиропа. Масла не было, потому что Эллен почти не доилась, а остатки вчерашнего молока мама поделила между Грейс и Кэрри.
— Спасибо, что есть хоть немножко молока. Дальше будет еще меньше, — вздохнула она.
За столом тоже было холодно. После завтрака все собрались вокруг печки и молча слушали, как воет ветер и бьются о стены и окна снежные вихри.
— Пойдем, Лора, надо закончить все дела. И тогда можно будет с чистой совестью сидеть возле печки, — сказала мама, вставая со стула.
Казалось странным, что в этом добротном крепком доме огонь не согревает кухню. Пока мама ставила на печку бобы, а Лора мыла посуду, обе думали о том, как теперь должно быть холодно в хижине на участке. Мама подбросила в печку угля и взялась за метлу, а Лора, дрожа, остановилась под лестницей. Надо подняться и постелить постели, но сверху несло таким холодом, что, несмотря на шерстяное платье, нижние юбки и красное фланелевое белье, Лоре казалось, будто она стоит совсем голая.
— Пускай постели проветрятся, Лора, снизу беспорядка не видно. Ты уберешь их, когда в доме станет теплее, — сказала мама.