Долгая зима (Инглз-Уайлдер) - страница 95

— Я принес немного пшеницы, Каролина, — сказал папа, внезапно появляясь и ставя возле неё ведро.

Мама опустила руку и пощупала зерна.

— Ах, Чарльз, Чарльз! Я знала, что ты о нас позаботишься, но откуда ты её взял? Я думала, что в городе пшеницы больше не осталось.

— Я не знал наверняка, есть ли она, иначе бы тебе сказал. Я не хотел, чтобы ты на что-то надеялась, а потом разочаровалась в своих ожиданиях, — объяснил папа. — Я обещал никому не говорить, откуда взялась эта пшеница. Но ты не беспокойся, Каролина. Там есть ещё.

— Пойдемте, Кэрри и Грейс, я уложу вас в постель, — приободрившись, велела мама.

Вернувшись в кухню, она зажгла пуговичную лампу и наполнила зерном кофейную мельницу. Скрежет мельницы проводил Лору и Мэри по лестнице на холодный чердак. Он слышался до тех пор, пока его не заглушил вой снежной бури.

Это ещё не настоящий голод

— Просто удивительно, что картофелин как раз хватило на всех, — порадовался папа.

Все медленно доедали последние картофелины вместе с кожурой. Пурга с ревом билась о стены дома. В окно едва пробивался бледный сумеречный свет, а печка с трудом разгоняла стужу.

— Я не хочу есть, папа. Правда, не хочу. — Лора отодвинула тарелку. — Доешь мою картофелину.

— Ты должна сама ее съесть, Лора, — мягко, но настойчиво сказал папа.

Лора давилась картошкой, которая остыла на холодной тарелке. Она отломила кусочек хлеба от своего ломтика, а остаток отложила в сторону. Только сладкий чай был по-настоящему вкусным. Лора вся закоченела и сидела, словно в полусне.

Папа снова надел шубу и шапку и пошел в пристройку скручивать жгуты.

— Девочки! Я постелю постели, а вы помойте посуду, оботрите печку, подметите и садитесь за уроки, — встрепенулась мама. — Когда вы всё выучите, я послушаю, как вы читаете, а на ужин я приготовила вам сюрприз!

Девочки отрешенно молчали, и только Лора пробормотала:

— Да, мама. Это будет чудесно.

Она вымыла посуду, подмела кухню, надела своё старое залатанное пальто и пошла в пристройку помогать папе. Всё казалось каким-то ненастоящим — всё, кроме бесконечной бури.

Вечером Лора начала читать наизусть стихи:


Старый Тьюбал Кейн был исполнен сил,
Он крепчайшим был из людей.
Он трубку набил, он кубок испил,
И позвал он трёх скрипачей.

— Ох, мама, я не знаю, что со мной случилось: я ничего не помню! — чуть не плача, произнесла она.

— Это из-за пурги. По-моему, мы все как будто спим, — ободрила её мама и, помолчав, добавила: — А вы перестаньте к ней прислушиваться.

Время, казалось, тянулось бесконечно. Мэри спросила:

— А как нам перестать?

Мама медленно закрыла книгу, потом встала и сказала: