Кто я теперь, думал Подольский, слушая за спиной хруст шагов напарника. Когда-то, еще год назад, был курсантом Подольского пехотно-пулеметного училища Степаном Смирновым. А теперь? И кто он, этот бывший боец Красной Армии Галустян по кличке Гордон. Замашки-то не рядового солдата. Да и армянином от него не пахнет… Все мы тут со смутным прошлым, о котором никто никому не рассказывает. Большинство таких. Редко кто верит Радовскому. Господин майор, похоже, и сам не особо верит в то, что говорит перед строем и в учебных классах. Новая Россия… Без большевиков и немцев… Это каким же образом? Главное, что никто в роте не задает ему этих трудных вопросов. Значит, ответ у каждого свой. А то, что скажет Радовский, никого не волнует.
Они подошли к деревне. Рассветало медленно, как рассветает в непогоду. Но даль уже проступила: сонное сжатое поле, склоном уходившее в пойму небольшой речушки, на той стороне обрамленное хмурым лесом, ближе к дворам, за самыми огородами два стожка, между ними почерневший, придавленный узкими тележными колеями проселок в две колеи. Куда он ведет?
— Подождем здесь, — сказал Подольский и достал карту.
Нужно было сориентироваться, чтобы определить дальнейший маршрут.
— Ну что, Подольский, где мы? Правильно хоть нас выбросили?
— Правильно. Если эта деревня называется Малый Хутор, а речка Ржанка, то вон та дорога уходит как раз на Большой Хутор. Там — первый мост. Там — шоссе.
— Хорошо ориентируешься, Подольский.
— Чему учили…
— В Подольске, что ли? — кусая соломинку, как бы между прочим поинтересовался Гордон. — Или там?..
— И там, и там. А вот где, Гордончик, тебя учили?
— Там же, где и тебя, — усмехнулся Гордон.
— Меня? — Подольский достал бинокль и некоторое время смотрел на крыши деревенских дворов, на околицу, на сарай возле речки. — Меня учили в Подольске. А тебя?
Гордон вскочил на колени, сунул руку за пазуху. Но Подольский тут же сбил его на жнивье, придавил к земле, перехватил руку и до хруста выкрутил ее.
— Тихо.
В это время из глубины деревни раздался ровный стукоток мотора, и через мгновение на околице показался мотоцикл с коляской. Мотоциклистов было двое. Один, в танкистском шлеме и черном комбинезоне, сидел за рулем и о чем-то громко говорил своему товарищу. Тот болтался в люльке, видимо, еще хорошенько не проспавшись.
— К девкам ездили. Живет же, гвардия…
— Руку, с-сволочь, сломал… — скрипя зубами, стонал Гордон.
— Руку — не шею.
— Ты что имеешь в виду? — сразу насторожился Гордон.
— А ничего. Лежи тихо, отдыхай. Еще раз дернешься, придушу. И прикопаю. Понял? Понял, говорю? — И Подольский грубо толкнул Гордона.