— Ух вы, мой розовенький поросенок! — хохотала она. — Это я вас по-родственному, Витенька.
Виктору было не по себе от таких шуток, но он терпел. Ему не хотелось ссориться с Верой. Рассердишь ее, а она может запретить ходить к ним. А это для него было бы большим огорчением. Где же тогда можно увидеть Марину?
Свое увлечение Мариной он так хранил в своем сердце, что о нем едва ли догадывалась даже она сама. Ему очень хотелось побыть с ней наедине, но это никак не удавалось. Вера ни на минуту не оставляла их вдвоем.
Часто, лежа на своем жестком топчане в казарме, Виктор предавался мечтам. «Марина! — шептал он, улыбаясь. — Милая Марина!»
Ему казалось, что звучнее и красивее этого имени ничего нет на свете.
У Виктора была увлекающаяся натура. В жизни своей он часто влюблялся. Но то, что он сейчас испытывал, было не сравнимо ни с чем.
Весь он был поглощен мыслями о любимой девушке. С каким нетерпением он каждый раз ждал воскресенья, чтобы скорее мчаться к Ермаковым!
Однажды, когда он думал о Марине, ему вдруг пришла мысль: «А может быть, я ей не нравлюсь?»
Это было так неожиданно, что он даже похолодел.
«Ну конечно, я ей не нравлюсь, — уныло думал он. — Что во мне хорошего? Чем я мог бы ее прельстить?.. Мальчишка… вольноопределяющийся… Ну разве она может такого полюбить?»
Конец недели он работал в канцелярии с унылым, растерянным видом, часто вздыхая и задумываясь. Его состояния не могли не заметить сослуживцы-писари, уже бывалые солдаты.
— Не иначе, как наш Волков влюбился в кого-нибудь, — подмигивая, посмеивались они над Виктором.
Виктор краснел и хмурился.
— Голова болит, — отвечал он, поражаясь тому, как это они могли догадываться о его чувствах.
В воскресенье Виктор встал рано. Он до блеска начистил сапоги, надел новую гимнастерку, прицепил кресты и, достав из чемодана потускневшее зеркальце, тщательно вытер его полотенцем и стал внимательно рассматривать себя.
Если раньше ему и приходилось смотреться в зеркало, то делал он это равнодушно, без всякого интереса, просто так. И он никогда не задумывался над тем, красив он или нет.
Сейчас же он смотрел на себя в зеркальце с большим любопытством. Он хотел допытаться, могло ли его лицо нравиться Марине.
— Нет! Не может нравиться, — решил Виктор и, с досадой бросив зеркальце в чемодан, пошел в город. Но к Ермаковым идти было еще рано, и от нечего делать он стал бродить по улицам.
Хотя время было еще и раннее, но Большая Садовая — главная улица города — была уже заполнена праздным народом. Щебеча, расхаживали по магазинам красивые, нарядные женщины, звеня шпорами сновали офицеры всех родов войск, шумными толпами ходили солдаты и казаки. Много было фабричного люда, главным образом молодых парней и девушек, вышедших в воскресный день погулять. Попадались группы студентов, гимназистов, реалистов.