Ротмистр Яковлев, правда, без ведома графа Сфорца и Розалион-Сашальского, однажды провел для опыта такую операцию. Надев на свое рябое лицо черную маску, он вошел в кафе «Швейцарское кофе», прикрыл дверь на засов и, наставив на публику, находившуюся в кафе, наган, заорал громовым голосом:
— Руки вверх!
Все в испуге подняли руки. Яковлев предупредил:
— Не волнуйтесь, господа. Всем тем, кто добровольно отдаст мне имеющиеся у них драгоценности и деньги, не грозит никакая опасность. Но кто вздумает оказать мне сопротивление или утаить ценности и деньги, пусть пеняет на себя… Убью! — прорычал он.
Скинув фуражку, не опуская револьвера и не отходя от двери, он сказал:
— Подходи по одному!.. Клади в фуражку!.. Живо!..
Перепуганные посетители кафе выстроились в очередь. В фуражку Яковлева посыпались деньги, золотые кольца, браслеты, портсигары. Когда фуражка наполнилась, Яковлев, угрожающе спросил:
— Все положили?
— Все!.. Все!..
— Ложись на пол!.. Быстро!.. Стреляю!..
Все в ужасе повалились на пол.
— Лежать десять минут молча, не поднимая головы! — приказал Яковлев и, откинув засов у двери, скрылся…
Этот опыт дал ему тридцать пять тысяч рублей, четыре золотых браслета, восемь колец, некоторые из них с бриллиантами, пять брошей, три массивных серебряных портсигара с золотыми вензелями и много разной мелочи.
Когда он намеками дал понять своим друзьям, что таким способом можно было хорошо «подработать», те с негодованием отвергли идею Яковлева.
— Как ты мог подумать о такой гнусности? — с возмущением вскричал маленький Сфорца. — Я — аристократ, граф, князь — и вдруг дневной грабеж. За кого ты меня принимаешь?.. Я думаю, что ты пошутил. Если не пошутил, то я перестану тебе подавать руку…
Яковлев вскипел:
— Ну, знаешь, Сережка, хоть ты и князь, хоть ты и граф, а пошел ты к чертовой матери!.. Пошутил ли я или не пошутил — это дело мое, а мне надоело тебя кормить… Я шулер, и ты хорошо знаешь об этом. И вот шулер тебя уже сколько времени кормит. А ради чего?.. Из-за твоего графства?.. или княжества?.. Плевать мне на твои титулы.
Друзья, видимо, перессорились бы смертельно, если бы их не примирил Розалион-Сашальский.
— К чему раздоры, друзья? — сказал он укоризненно. — Такие дни, господа, сейчас. Если мы поссоримся, то уедем за границу ни с чем… Нам, так сказать, нужна полная гармония в наших отношениях. Нужно, так сказать, единение, согласие… Иначе пропали мы. Помиритесь! Сейчас же помиритесь!.. Подайте друг другу руки…
Ненавидя друг друга, но пока еще нуждаясь один в другом, они вынуждены были пожать руки.