Гарольд Спейн неспешно сдавал карты. Наконец, когда перед каждым из игроков легло по пять карт, они взглянули в глаза друг другу. Никто не решался первым притронуться к своим картам.
Джеральд О’Хара, не отводя взгляда от глаз противника, развернул веер. И тут же сложил его. На лице его не дрогнул ни один мускул, а в душе похолодело — два валета, девятка, десятка и джокер.
Он пристально смотрел на Гарольда Спейна, который медленно поднял свои карты, просмотрел их по одной.
Гарольд явно был пьян, но соображал отлично. Он криво усмехнулся и вопросительно посмотрел на мистера О’Хара, чтобы узнать, сколько карт тот будет менять.
Джеральд, не глядя, сдвинул верхнюю карту — джокера и отложил в сторону остальные.
— Я меняю четыре, — произнес он.
Гарольд Спейн сдал ему четыре карты. Джеральд даже не стал их смотреть, он ждал, что решит его противник.
— Я поменяю одну, — жестким голосом произнес Гарольд Спейн и сбросил карту.
Это могло означать только одно — на руках у него каре.
Джеральд О’Хара наконец посмотрел на четыре карты, пришедшие к нему, и в душе возликовал.
У него на руках было четыре короля плюс джокер. Покер — больше комбинаций в этой игре не могло быть. Во всяком случае на руках у Гарольда Спейна. Поэтому нельзя было дать ему сдаться сразу, нельзя было удовольствоваться малым банком.
Нужно было раскручивать противника до последнего, разжигать его азарт.
И Джеральд О’Хара начал с небольшой ставки, делая вид, что колеблется, продолжать ему игру или сбросить карты.
Гарольд Спейн держал на руках тузовое каре и поэтому чувствовал себя достаточно уверенно, к тому же сказывалось выпитое — пьяный человек всегда преувеличивает свои возможности. Тем более, что основания к этому были веские. Он спокойно увеличил ставку и нервно приложился к стакану.
Джеральд О’Хара сделал вид, что колеблется. И чтобы подчеркнуть свою неуверенность, выпил треть стакана виски.
На лице Гарольда Спейна появилась зловещая улыбка. Он уже уверовал в свой выигрыш и поэтому вновь значительно увеличил ставку.
Джеральд, положив в банк все оставшиеся у него личные деньги, лишь немногим перекрыл ставку своего противника.
— Ну что ж, я ставлю столько же и открываем карты, — предложил Гарольд Спейн.
— Нет, не нужно спешить, — остановил его Джеральд О’Хара, — у меня еще есть деньги.
И он, положив карты на стол, принялся расстегивать английскую булавку, скалывающую карман, в котором покоился пухлый бумажник с деньгами, принадлежащими его братьям. Достав бумажник, он несколько мгновений раздумывал.
Джеральд прекрасно понимал, что его ждет, если он проиграет эти деньги, но проиграть-то их он не мог. Нужно было лишь разыграть противника, показать свою мнимую растерянность. И поэтому Джеральд взвесил бумажник на руке, потом резко прижал его к груди, как бы передумывая, а потом махнул на все рукой и положил бумажник в банк, не раскрыв его.