Джеймс спокойно хмыкнул и разъяснил ему:
— Джеральд, во всей Саване не сыщется более неподходящей для тебя невесты.
— Это еще почему? — воскликнул Джеральд.
— А потому, что Робийяр, ее отец — француз, а все они гордые как сатана. Ее мать, упокой Господи ее душу, была очень важная дама.
— А при чем тут мать?
— Ну как же, Джеральд, неужели ты не понимаешь, что характер девушки передался от матери?
— А мне наплевать! — выкрикнул младший О’Хара. — Мать ее, кстати, уже в могиле, а старику Робийяру я пришелся по душе.
— Вполне возможно, — заметил Эндрю.
— Вот видишь, Джеймс, и Эндрю меня поддерживает.
— Как мужчина мужчину — может быть, но только не как зять.
— Да и девушка никогда за тебя не пойдет, — вдруг вмешался Эндрю.
— Почему? — вновь запротестовал Джеральд.
— Она вот уже год как сохнет по этому повесе, по Филиппу Робийяру, ее кузену, хотя вся семья ее денно и нощно уговаривает перестать о нем думать.
— А кто это такой? — спросил Джеральд.
— Да был здесь один…
— Ну и черт с ним, был да сплыл! — воскликнул Джеральд.
— Да, он уже месяц как уехал в Луизиану, — сказал Эндрю.
— Как ты это узнал?
— Узнал, — коротко ответил Джеймс, не желая признаваться, что источником этих сведений был один из чернокожих слуг, к которому он подослал Порка, лакея своего брата. А Порк был готов расшибиться в лепешку, только бы его хозяин нашел себе невесту и женился.
— Брат, я не думаю, что она так уж сильно была влюблена в этого Филиппа и думаю, если это и так, то скоро пройдет. Какая может быть любовь в пятнадцать лет? — сказал Джеральд.
— Все равно, они скорее согласятся отдать ее за этого головореза-кузена, чем за тебя, — сказали братья в один голос.
Словом, Джеймс и Эндрю были поражены не менее всех других, когда стало известно, что дочь Пьера Робийяра выходит замуж за этого маленького ирландца из северной Джорджии.
В домах Саваны шептались и судачили по адресу Филиппа Робийяра, отбывшего на запад.
Но пересуды пересудами, а толком ничего никто не знал и для всех оставалось загадкой, почему самая красивая из девушек Робийяр решилась выйти замуж за шумного краснолицего ирландца, ростом едва-едва ей по плечо.
Да и сам Джеральд не очень-то хорошо был осведомлен о том, как все это произошло. Он понимал одно: чудо все-таки свершилось и ему как всегда помог Бог.
И впервые в жизни он ощутил несвойственную ему робость и смирение, когда Эллен, очень бледная и спокойная, легко прикоснувшись к его руке сказала:
— Я согласна стать вашей женой, мистер О’Хара.
— Не может быть! — как громом пораженный воскликнул Джеральд.