– Прости. Не нужно было рассказывать тебе все это.
– Это и есть твоя жизнь?
– Бóльшая ее часть.
– Иди ко мне.
Его слова окрашены в белый – цвет нежности и терпения. Он обнимает Мишу за плечи и крепко прижимает к себе. И осторожно касается губами виска.
– Жаль, что все эти годы меня не было рядом.
– Это ничего бы не изменило, Айди.
Некоторое время они так и сидят, обнявшись. В голове Миши просторно и гулко, как в комнате, откуда вывезли старую мебель, но еще не завезли новую. И сердце больше не пытается выпрыгнуть из грудной клетки: оно успокоилось, замерло.
– А у тебя есть страшная тайна?
– Не такая уж страшная. Я игрок. Иногда играю в казино и делаю крупные ставки.
– Выигрываешь, надо полагать?
– Случается. И тот тип… NN. Он тоже игрок.
– Только не говори, что он отирается возле одноруких бандитов.
– Он играет в специальной комнате. В любом казино есть комнаты, куда большинству вход запрещен.
– Ну, а ты, конечно, входишь в число избранных?
– Вот это и есть моя страшная тайна. Покер в последнюю пятницу месяца. Мы встречались с NN за столом и в последний раз он проиграл крупную сумму.
– Насколько крупную?
– Очень крупную. Около ста тысяч евро. Я подумал, что тебе не мешает знать об этом.
– Если это правда, тебе придется дать письменные показания.
– Прямо сейчас?
– Нет, конечно… Ты готов это сделать?
– Думаю, да.
– Это может быть небезопасно. Во всяком случае, о покере по пятницам придется забыть. Хотя бы на некоторое время. И о многом другом тоже.
– Не страшно.
– Я уже видела тех, кто вступает в схватку с сильными мира сего. Шансы на выигрыш не слишком высоки.
– А ты? Ты всегда идешь до конца?
– Идти до конца – мой личный выбор. И я не могу принуждать к нему кого бы то ни было.
– Я – не «кто бы то ни было». Я – твой друг. Ведь так?
– Да. Значит, ты готов сделать это?
Айди молчит, как будто взвешивая все «за» и «против».
– Когда-то я поступил скверно. Оказался подлецом. И это мучало меня, и мучает до сих пор. Пришла пора возвращать долги, Миша.
– Я ни в чем не виню тебя. И никогда не винила.
– Ты не понимаешь, – он крепко сжимает ее плечи и заглядывает в глаза. – Я сам виню себя. Я сам себя не прощаю.
Все, что говорит сейчас Айди, никак не вяжется с окружающей обстановкой. С дорогой квартирой, кожаной мебелью, орхидеями, шикарным персидским ковром, на котором они оба сидят. Того, кто приобрел его, трудно заподозрить в жертвенности и отстаивании абстрактных идеалов чести и справедливости.
Будь осторожна, детка, нашептывают змеи.
Не влипни в дерьмо, нашептывают лестницы.
Она должна сделать то, что собиралась. Подняться и уйти. Возможно даже заказать такси, чтобы избавиться от Айди. Не видеть его рядом с собой, в опасной близости: это пробуждает желания, которые Миша давно научилась подавлять в себе.