– Я не против толковых мужиков, как ты понимаешь… – взгляд Литовченко снова сконцентрировался на Кристине in live. – Откуда она вообще взялась?
– Из гостиницы, где останавливался Лоденбах. Есть очень большая вероятность, что провела с ним ночь.
– Повезло мужику, – вздохнул капитан.
В памяти Вересня немедленно всплыло фиолетово-черное подобие лица несчастного немца:
– Не очень. Учитывая последствия.
– Ну да, ну да. Записка какая-то странная.
– Меня она тоже смущает. Слишком сложно для девицы, которая продает любовь за деньги. Я, кстати, посмотрел в Интернете, что такое Тимбукту.
– Город в Африке, – неожиданно сказал Литовченко. – Кажется, в Мали. Точно, в Мали.
До сих пор и.о. начальника убойного отдела не производил впечатление знатока географии и вообще – знатока чего-либо. За исключением оперативной работы и связанных с ней прикладных дисциплин. Так что Вересень даже немного удивился подобной информированности. Тимбукту действительно был городом в Мали, когда-то процветавшим, а теперь – полузабытым, из года в год переживавшим собственный упадок. Нужно быть археологом или безумцем, чтобы отправиться туда по собственной воле. И вдвойне безумцем, чтобы пригласить туда девушку.
Но безумцев не убивают таким изощренным способом. И археологов тоже, если, конечно, они случайно не наткнулись на золото инков и еще не успели поведать об этом миру.
– «Не самое лучшее место на земле», – процитировал Литовченко часть послания Крис. – Тут цыпочка права. Не самое. А точнее – дыра дырой.
Дурацкий парень, до того спокойно сидевший на руках у Вересня, неожиданно повернул голову в сторону капитана и изрек очередное слово-мутант. Что-то среднее между «клон» и «клоун». И Вересень, при всем уважении к Литовченко, немедленно склонился к «клоуну».
Корчит из себя умника, клоун.
– Уже успел съездить туда в отпуск?
Это была шутка, и, как все шутки Вересня, – не слишком удачная. К тому же, капитан Литовченко был известен как приверженец лозунга: «не нужен мне берег турецкий и Африка мне не нужна». Все свои недолгие и нечастые отпуска он проводил на Ладожском озере, в деревне Коккорево, где ловил рыбу, как подорванный: ряпушку, корюшку, жереха, налимов, плотву, красноперку и даже форель – в зависимости от сезона.
– Я там не был, – ответил Литовченко без тени улыбки. – Но как-то раз поймали мы с ребятами одну интересную рыбешку… Случайно.
Вересень поставил на ладожскую рогатку — рыбу, отдаленно напоминающую бычка, но гораздо менее симпатичную, и – проиграл.
– Замели чувака в ночном клубе, во время планового рейда, – продолжил капитан. – Наркоты при нем не было, только пузырек с парой таблеток. Он сказал, что это – таблетки для поддержания сердечной деятельности. Хотя на сердечника был похож мало – здоровенный такой лось, с меня ростом. Документы тоже вроде в порядке, но что-то мне в нем не понравилось. Задержали, как и положено, до выяснения всех обстоятельств. Как и положено – дали право на звонок. Уж не знаю, кому он звонил, да только поначалу выхлопа никакого не было. Мой лось стал нервничать, а потом и вовсе впал в ступор. Все твердил про этот Тимбукту. Я особенно не вникал, мне этот Тимбукту на фиг не сдался. Но кое-что любопытное проскользнуло.