ГЛАВА 6.
Утром голова у меня раскалывалась. Я открыл глаза, когда было еще темно. Хотелось пить, «вертолёты» кружили, ощущалась легкая тошнота, но меня не рвало. В общем налицо присутствовали все признаки алкогольного отравления. Лежа в темноте и борясь с желанием встать и прочиститься, я пытался понять где я лежу. Это было нелегкой задачей так как интерьеры домов создавались совершенно одинаковыми, мебель, техника и постельное белье были тоже типовыми. Я понял, что лежу в комнате своего отеля на кровати. Рядом с собой никого я не нащупал, следовательно, я должен был лежать у себя в доме. Все эти действия по ориентации отняли у меня массу сил, поэтому я вскоре вновь уснул.
Второе мое пробуждение было значительно приятнее, чем первое. Голова уже не так болела, глаза открывались легче. Правда очень хотелось пить. В окне забрезжил рассвет, из чего я заключил, что было около шести утра. Я поднялся и, шатаясь подошел к столику, на котором увидел бутылку с минеральной водой. Открутив крышку, я жадно припал к горлышку, остужая пожар внутри себя. Только оторвавшись от источника живительной влаги, я огляделся. В сером цвете раннего утра я понял, что я действительно спал у себя в доме, но не один. На диване, свернувшись в позе эмбриона, спала Катя. Она спала в той же одежде, не раздетая, не укрывшаяся и еще не протрезвевшая, как, впрочем, и я.
От воды голова у меня закружилась, и я решил, что должен поспать еще. Но жалкий вид спящей Кати растрогал меня. Я взял спящую девушку на руки и отнес ее на кровать, положив рядом с собой и укрыв одеялом. Катя даже не проснулась. Сделав это, я лег рядом и скоро уснул, прижавшись к теплому телу молодой женщины.
Третье пробуждение оказалось вполне легким и, я бы даже сказал, приятным. Ярко светило солнце. Мои часы показывали без четверти одиннадцать. Катя все еще спала рядом со мной в той же позе, в которой я ее положил. Голова у меня уже не болела. Жажда мучила, но в меру. Единственное неприятное чувство, укоренившееся во мне, было чувство стыда. Я совершенно не помнил окончания славной попойки, мне казалось, что я мог совершить нечто такое, отчего надо мной все должны смеяться. Впрочем, это ощущения у меня бывало и в молодости, когда я позволял себе такого рода попойки. Но, поскольку, этот случай был первым после многолетнего перерыва, я его прочувствовал словно впервые.
Тихонько, не одеваясь, я прошел в ванную комнату и долго стоял под душем, приводя свое тело и душу в порядок. Вычистив зубы так рьяно, будто отдраивал палубу на корабле, я побрился и вышел в комнату. Катя уже проснулась и лежала на животе, ожидая моего появления.