Время исчезло. Оно больше никогда не существовало. Являясь физической величиной, оно устремилось к абсолютному нулю. Мы не видели, не слышали, не чувствовали ничего, что происходило вокруг нас. Но и на самом деле стояла ночь, тишина и прошлое переваливало в будущее. Сколько прошло веков вне нас, сказать трудно, возможно тысячелетия пролетели пока мы были одним целым.
Но ни что не вечно под луной! Я постепенно очень медленно и нехотя приходил в себя, вдруг ощутив свое тело лежащим на диване. Рядом тяжело дышало еще одно тело. Его рука, мокрая и нежная легла мне на грудь. Его голос произнес тихо слова любви.
- Я тебя люблю… - чуть слышно проронила Катя и только тогда я полностью осознал окружающий меня мир.
- И я тебя люблю. Люблю и как никогда не боюсь сказать об этом.
- Ты что, читаешь мои мысли? – она повернулась ко мне и пристально вгляделась в меня. - Иногда мне кажется, что ты в моем мозгу. Сидишь и перебираешь мои мысли. Ты словно видишь, как по нейронам моего серого вещества бежит ток, свидетельствующий о работе. Ты его хватаешь и слышишь, какую мысль он несет.
- Нет, это не так. Я просто часть тебя, отколовшаяся в прошлой жизни и найденная тобой в этой жизни, но эта часть никак не может быть приклеена, ее можно только иметь рядом с собой.
- Налей вина, пожалуйста, - попросила Катя.
Я встал, дрожащими руками опрокинул бутылку, чуть расплескав красного мимо бокалов, потом поднес один, наполненный почти до краев, Кате. Она стала пить вино словно воду. Я тоже почувствовал сухость во рту и почти опрокинул свой бокал. Потом налил себе еще и подлил Кате.
- Ну, как я могу тебя тянуть вместе с собой в пропасть?!
- Катя, ты всё-таки чего-то не договариваешь. Почему у тебя такие мрачные мысли?
Она не ответила. Я не стал больше ее пытать. Все узнаю сам. Я лишь крепче прижался к ней, а она ко мне. Едва заметный порыв воздуха проник в комнату сквозь открытое окно, немного испарив пот наших тел.
ГЛАВА 8.
- Помнишь наш вчерашний разговор? – сразу же спросил меня Иван, поднявшись на веранду Катиного домика.
- Да… хочешь кофе? – ответил я ему, пожав руку.
Был полуденный час. Если бы мой отель находился где-нибудь в южной Европе, то этот период суток назывался бы «сиеста». Поэтому мы, словно настоящие европейцы, следуя законам той самой «сиесты» коротали время в тени на веранде. На пляже, конечно, народ загорал и плескался в еще прохладной воде, но я не мог себе этого позволить. С утра мне пришлось иметь дело с плановой проверкой контролирующих органов. Просмотрев мою документацию и не в первый раз прошвырнувшись по территории отеля, они отобедали, получили «благотворительный взнос» и удалились к месту постоянной дислокации. После этого вражеского «блицкрига», я вернулся в свой домик и уже оттуда пришел в домик Кати где мы уединились.