И как, спрашивается, теперь жить?
А хуже всего то, что мой «гениальный» план спасения имеет очень серьёзный недостаток… Вот доберусь до крепости у залива, спрячусь, а дальше‑то что? Для горанцев эта крепость — запретная зона, они туда не сунутся. Почему — не понимаю, но что‑то подсказывает — этот запрет, рано или поздно, спадёт. Захватив Ремвид, новое правительство непременно решит разделаться с опасным объектом. Мне придётся либо погибнуть в процессе штурма, либо бежать.
Бегать от них бессмысленно, хотя… горанцы отслеживают не меня, а Креатина. Значит, если парня рядом не будет, я — свободна. Вот только… сам Креатин как на нас вышел? В случайную встречу с Косарем даже ребёнок не поверит. Ладно, с этим разберусь позже.
Допустим, мне удастся избавиться от Креатина и удрать. Но что делать дальше? Возвращаться в Вешенку и жить по — партизански? Я никогда на это не соглашусь.
Выходит, мне нужно сделать так, чтобы горанцы не взяли крепость, но для этого… для этого нужно, чтобы завоеватели проиграли всю войну.
Настя против армии, усиленной магами… смешно. И всё‑таки допустим! Допустим, горанцы проигрывают, убирают свои грязные ручонки от крепости. Но в этом случае, я оказываюсь во власти правителей Ремвида. Меня отдают архиепископу и всё, спета песенка.
Третий вариант: забыть о крепости и метнуться к столичной колдунье — неосуществим в принципе. Можно загнать вороную и ещё пару лошадок, но в столицу всё равно не успею. Если и успею, с лёгкостью могу оказаться в лапах всё того же архиепископа, так и не повидавшись с колдуньей.
Чёрт! Ну почему любое действие — попытка променять шило на мыло?
Ведь должен быть нормальный способ вернуться домой! Должен!!!
Небо было пасмурным и печальным. Тяжелое покрывало туч надёжно спрятало солнце. Правда, жару никто не отменял, наоборот — к обычному зною добавилась влажность, я чувствовала себя овощем, запертым в пароварке.
Пот крупными каплями катился по спине, блузка плотно прилипла к телу. Вытирать лоб приходилось каждые три минуты. Ноги скользили в сапогах, я с грустью вспоминала о существовании сандалий и шлёпанцев. Там, где оголённые ноги соприкасались с боками кобылы, кожа покрылась пятнами и жутко зудела.
Косарь переносил такую погоду гораздо легче, а вот Креатин хлюпал носом и вслух проклинал жару, дорогу и свою несчастную долю.
Когда вдали показалось озеро, мы с Креатином, не сговариваясь, свернули с тракта. В спину прилетело досадливое напоминание, что мы вообще‑то спешим, однако всерьёз отговаривать вешенец не стал.
Озеро оказалось круглым, как блюдце, и удивительно чистым. Впрочем, удивило это только меня — местные жители понятия не имеют о дымящих заводах и плохой экологии.