– Тетушка Элеонора, постарайтесь хоть в этот скорбный день заключить перемирие в этой нескончаемой войне.
– Война? Разве можно с этим идиотом воевать? Я его просто презираю, – ответила пожилая дама и гордо удалилась.
Москва. Кремль. 1939 год. Декабрь
Никто не ожидал, что зима тридцать девятого года окажется настолько лютой. Командованию РККА, планировавшему финскую кампанию дней на семь – двенадцать, сюрпризы погоды стоили немало крови. Климент Ефремович Ворошилов, накрепко застрявший у линии барона Маннергейма, одну за другой слал в Ставку телеграммы. Маршал требовал, помимо боеприпасов, пополнение живой силы, теплых вещей для бойцов, утепленных палаток для полевых госпиталей, а еще – водки.
Сталин вызвал к себе Анастаса Ивановича Микояна. Нарком чутьем лисицы угадал запах спиртного в предстоящей беседе с вождем и прихватил с собой начальника Главспирта. Моисей Семенович Зелен не только уже возглавлял водочный трест державы, но являлся и заместителем наркома.
«ЗИС-101», прозванный водителями за неуклюжесть в маневрах и непредсказуемость в поломках «антилопой гну», при въезде в Кремль не останавливают. Микояна кремлевская охрана знает в лицо.
Лишь в коридоре Зелену приходится раскрывать свой неизменный комиссарский планшет и демонстрировать его содержимое. После этого оба сдают дежурному работнику НКВД личное оружие и шагают в святая святых. В приемной их встречает Поскребышев.
– Очень сердит. Постарайтесь не спорить, – предупреждает он высоких чиновников.
– Спасибо, Саша, учтем, – благодарит Анастас Иванович. Он немного бледнеет, но быстро успокаивается, подмигивает Зелену и осторожной походкой шествует к двери. Заместитель следует за ним.
Моисей Зелен уже встречался с Иосифом Виссарионовичем. Это было два года назад, в день назначения его начальником Главспирта. Тогда Сталин пребывал в благодушии и даже пошутил, что вручает бывшему комиссару ключи от русской души… Правда, при прощании поинтересовался, знал ли Зелен Троцкого лично. Моисею посчастливилось – личных отношений с красным наркомвоенмором он не завел.
Сегодня шуток нет. Сталин прохаживается по кабинету, не повернув в их сторону головы. Его мягкие сапоги бесшумно ступают по ковру, в чуть замедленном вкрадчивом ритме. Вождь уже трижды профланировал мимо них, так и не удостаивая взглядом.
– Коба, мы по твоему зову явились, – осторожно напоминает о себе наркомпрод, надеясь подпольной кличкой хозяина разрядить леденящую атмосферу в кабинете.
Сталин останавливается, щурит прицел желтоватых глаз на зрачках своего соратника и тихо спрашивает: