– Быстро, раздевай… – и сам стал стягивать китель и рубаху. Чуть слышно подвывая – от страха или от возбуждения, – Шнурок рвал с мёртвого ботинки, расстёгивал брючный ремень. Ему хотелось крикнуть: «Зачем нам это военное барахло!» – но Шатун был весь как сжатая пружина: каждое движение – рывком, каждый взгляд – как лезвие. И Шнурок промолчал.
В углу тупика Шатун с самого начала приметил люк канализации (глаза у него были, как у кошки, видели в темноте). Вдвоём они сдвинули люк и скинули в тёмный, журчащий водою провал тело. Крышка плотно легла на место. С момента, когда курсант и Шнурок глянули друг на друга, прошло пять-шесть минут. С туго скомканным узлом одежды прометнулись они улицею… поворот, ещё один, и с обрывчика съехали прямо в кусты к лодке. А ещё через мгновение тихо звякнула размотанная цепь, и тяжёлая рука Шатуна, упираясь веслом о воду, выгребла лодку на середину реки и повела по течению. И всё это – молча. Даже Шнурок лишь подумал на бегу: «Сейчас девка выйдет…» Так хотелось ему шагнуть ей навстречу вместо того парня, ухмыльнуться, зажать рот ладонью… Но понимал: нельзя, опасно, опасно! И потому лишь молча сглотнул эти слова.
Когда река сделала поворот, Шатун кивнул на ворох одежды:
– Возьми китель и рубаху, замой у ворота кровь. И не куксись! У меня план есть. Сработаешь за курсанта – размер как раз тебе подходящий.
– Под вышку меня ставишь, старшой! Первый же военный патруль выдернет…
Шатун стал на редкость терпеливым, объяснял спокойно:
– Сегодня что? Суббота. Курсанты все по лагерям летним, а на выходной их домой отпускают. Так что до понедельника его на службе не хватятся. А дома подумают – у девки остался, не младенец ведь. Девка увидит – ушёл, обидится, тоже искать не будет. И патруль знает, что курсанты гуляют. Да и не станем мы на тот патруль выходить. А вот доверие у людей курсант вызывает больше, чем штатский. На том и сработаем.
Шнурок понемногу отходил, сбрасывая страх и раздражение, завертел головой. И вдруг засуетился:
– А ну давай к берегу скорее! Чуть в самый центр не въехали! Гляди, уже дома большие рядом, во – и набережная гранитная!
И вправду – совсем близко высились громады старинных зданий центра города. Но пристали к берегу они удачно: туда, где стояли пустые, покосившиеся, приготовленные к сносу, а кое-где и разбитые уже домишки. Местный житель Шнурок с видом знатока пояснил:
– Здесь будет новый микрорайон.
– Вот и хорошо. А пока любая квартира нам здесь подходит. Хотя бы эта…
Они влезли в разбитое окно и в замусоренной, пахнущей собаками комнате проспали до утра. За душную ночь высохли застиранные рубаха и китель. И когда утром Шнурок облачился в одежду убитого парня, она пришлась ему так ловко впору, что Шатун присвистнул: ладный, симпатичный курсант стоял перед ним.