Раздевая Карину, Евгений понял, что знает ее тело. Сделал над собой усилие, чтобы не повторять чужие движения. Пальцы ласково погладили спину, она отклонилась назад и застонала. Его ощущения были ярче, полнее, чем внедренные. Он чувствовал каждую клеточку ее тела. Целовал глаза, шею, медленно опускаясь вниз, стараясь изменить навязанный ему ритм, пока был еще в состоянии контролировать себя и изо всех сил боролся с тем, кто теперь жил в нем, насмехаясь над ним своим знанием ее тела.
* * *
А потом она рыдала, уткнувшись ему в плечо, и в этих слезах был и стыд за свое огромное счастье, и раскаяние, и безнадежность. Евгений поднял ее лицо и начал губами стирать слезы.
— Ну не надо, милая. Разве все было так плохо?
— Слишком хорошо. Просто я не знаю, как я теперь буду жить.
Он коснулся губами ее губ и, почти не отрываясь от них, прошептал:
— Будет так, как ты скажешь. Я приму любое твое решение.
— Но я не могу ничего решить.
— Пока не можешь.
Она отстранилась, села, облокотившись на подушку, вытерла слезы кулачками, как ребенок.
— Конечно, мне не надо было приходить сюда. Но я мечтала о тебе еще с тех пор, как мы катались вместе. — Лычкин недоверчиво смотрел на нее.
— Ты когда-нибудь говорила, что любишь меня?
— Конечно, нет. Надеялась, что ты поймешь, но ты ничего не замечал. Пока мы вместе катались, я терпеливо ждала, хотя и знала, что ты встречаешься с другой. Даже еще после травмы надеялась, что мы будем вместе. Тогда тебе стоило только попросить меня оставить фигурное катание, и я бы это сделала.
— Тогда бы ты не стала чемпионкой.
Она покачала головой.
— Сейчас это уже не важно. Кто помнит о тех соревнованиях?
— Ты помнишь, — он улыбнулся. — В отличие от меня, искусственной личности со стертой памятью, ты настоящая победительница.
— Когда я с тобой, нам снова по четырнадцать лет и ты высокий, немного угловатый парень, с непокорными волосами. Перед соревнованиями я их сама тебе укладывала.
— Понять не могу, как я мог не обращать на тебя внимания? — улыбнулся Лычкин, лаская ее взглядом. — Ты просто восхитительная.
— Тогда ты так не считал.
— Прости меня за это.
— Все сложилось, как сложилось.
— Скажи, а если бы не травма, то я… мы… Ну в общем, были ли у меня способности? Или я все-таки был неудачником?
— У тебя были прекрасные способности, изумительное чувство ритма, пластика. Но ты не был ориентирован на победу. Ты просто катался и все. Получал удовольствия от самого процесса, от музыки, от движения тел. Тебя все время приходилось подталкивать, заставлять тренироваться. Мне кажется, что когда ты узнал, что тебе придется уйти из фигурного катания, то испытал облегчение. Для меня бы подобная травма стала трагедией. Думаю, что все равно, несмотря на запреты врачей, продолжала бы тренировки. Жизни не могла представить без фигурного катания.