Прежде чем я ответил, я съел половину унылого куска облепленного подливой мяса. Жевал я медленно, затем запил мясо водой и сказал:
— М-м-м… Нет, но это справедливо.
— Это справедливо по отношению буквально ко всем в Новой Аквитании, — заметила Биерис. — Вспомни о своих родителях, о моих.
— Многие женщины занимают ответственные посты, — возразил я.
Аргумент получился так себе, и Биерис в ответ только скорчила гримасу. Я попытался развить свою мысль и, спотыкаясь, забормотал:
— Я думаю… ну конечно, verai, я знаю, что ты скажешь.
На Уилсоне всем плевать с высокой колокольни на то, чем занимается правительство или промышленные корпорации — лишь бы денежки на счета поступали, но если заглянешь во Дворец искусств, куда выливается вся энергия, вся интеллектуальность, то там почти все без исключения — мужчины.
Биерис кивнула. Наконец-то она хоть в чем-то меня одобрила.
— Кроме танцовщиц. Мужчины обожают нами любоваться, когда мы почти раздеты. И я готова побиться об заклад, Жиро, что тебе это все и в голову не приходило, пока я тебе не сказала.
— Нет, не приходило. Мне жутко стыдно.
Я еще немного поел, но безо всякого аппетита. Биерис снова забросила волосы за плечи. Раньше я никогда не замечал, чтобы собственные волосы ее так раздражали.
Через какое-то время она проговорила;
— Жиро, прости меня.
— Да ничего. Не за что. Ты права.
— Ja, правда, но злилась я не на тебя. Даже и не знаю, на кого. Просто… Когда я здесь оказалась, первым, о чем меня попросил Брюс, была физическая работа, и в этом не было ничего особенного. Он попросил меня об этом так, как попросил бы тебя или Аймерика. — Она вздохнула и обвела взглядом зал. — Мне нелегко это объяснить, Жиро.
— У тебя хорошо получается. Мне так кажется. По крайней мере какой-то смысл явно есть, хотя я его не понимаю.
— Пожалуй, я впервые ощутила себя личностью. А не donzelha. Ты когда-нибудь видел мои картины. Жиро?
Биерис бывала на всех моих выступлениях. Я готов был сквозь землю провалиться от стыда.
— Нет. Но очень хотел бы посмотреть.
Биерис открыла небольшую сумочку, которую носила на ремешке, переброшенном через плечо, достала оттуда дискету и подала мне.
Я вынул из кармана портативный компьютер, вставил дискету в дисковод и стал просматривать картины.
— Обрати особое внимание на последние десять, — посоветовала Биерис. — Помнишь орок-де-меров?
— Их трудно забыть.
— Они на последних десяти работах.
Я дал компьютеру команду показать последние десять работ. Аймерик с Брюсом говорили без умолку. В данный момент — о чьем-то умершем четвероюродном брате.