Но мне нужно было мое письмо. К тому же я не испытывала никакого желания вновь общаться с людьми круга Андрея-Антона, я не была готова к встрече с приличными мужчинами, пусть даже это было и не свидание, но, прежде всего, не была уверена, что все это мне опять надо.
– Вы принесли письмо? – спросила я, прерывая все его улыбки, вопросы, наклоны головы и признаки приличного поведения в обществе.
– Нет, оно у меня дома, а я приехал к вам сразу из редакции.
– Так какого хрена вы меня сюда притащили? – заорала я на весь зал в бешенстве. Отдайте мое письмо.
И тут я вдруг поняла, что напугала его и веду себя как настоящая неврастеничка. Во мне все еще гулял накопившийся за месяцы алкоголь, нервы были на пределе от бессонных ночей и пролитых слез. Собрав всю свою силу, я прошептала извинения.
– Простите меня, как вас зовут, у меня были тяжелые времена, просто отдайте мне письмо.
– Меня зовут Антон. А вас?
– Виктория, – прошептала я.
– Виктория. Красивое имя для яхты. Неужели вы не хотите узнать, как ко мне попало ваше письмо, и какой приз вы выиграли?
Девочки у барной стойки свернули свои головы и уши, половина ресторана, как локаторы, ловили каждое наше слово, мимо стола постоянно проходили люди и жали руку моему новому знакомому. Среди них я узнавала и артистов, и политиков. Весь этот антураж был знаком мне до мелочей, мне повсюду мерещился Андрей, и я подыхала от боли воспоминаний.
– Отпустите меня, прошу вас, – простонала я. Умоляю вас… Дайте мне письмо…
– Ну хорошо, – сжалился он, вы поедете ко мне домой за письмом, сейчас?
«Куда угодно, с кем угодно, ко мне домой или к вам – мне не привыкать», – подумала я и, молча, кивнула.
На выходе из ресторана нас сфотографировали. Яркая вспышка мелькнула в промозглом черном небе Москвы, и я, едва не ослепнув, успела ухватиться за пальто Антона.
– Завтра вы будете во всех журналах и даже интернете, поздравляю, – сказал он, открывая дверцу своей роскошной машины.
«Господи, далось мне это письмо, – думала я в машине, – хотя хуже уже все равно не будет. Хуже просто не бывает».
Мы неслись в темноте, без пробок, по проспектам пустого города, казавшемся не таким уж уродливым, как днем. Антон что-то беспрерывно болтал, а мне было так наплевать на него, впрочем, как и на всех мужчин, побывавших в моей жизни в последние месяцы. Я так сильно умерла, что воскресить меня не представлялось возможным, а главное, не нужным мне мероприятием.
Мы въехали в подземный гараж нового дома. Поднявшись под самую крышу высотки, я очутилась в настоящих холостяцких апартаментах. Вся Москва на ладони, так же как из нашей с Андреем квартиры. Похоже, что весь вечер мне суждено думать и вспоминать только о нем. Последние четыре месяца я так тщетно пыталась позабыть и стереть из моей памяти все, что было. И вот сегодня, за один вечер, всего за пару часов все вернулось обратно.