Несмотря на удаленность дома от цивилизации, большинство сестер и братьев Хасима были хорошо образованы. Многие из них закончили университеты в Европе и Америке. Они говорили на нескольких языках, прекрасно играли в теннис и даже владели искусством верховой езды или фехтования. Один из братьев Хасима был известным врачом и жил в Бостоне, а его старшая сестра, к примеру, блистала на подмостках Лондона. Когда вся семья собиралась вместе и со всех уголков земли в дом слетались дети, братья, сестры, племянники, невестки, тети, дяди и другие из списка генеалогического дерева, во дворе накрывали стол на 100 человек.
Близость к заливу положила основу для увлечения дайвингом. Почти все знали, как пользоваться подводным оборудованием с детства. И, собравшись огромной компанией, они уезжали на побережье, где днем и ночью погружались, изучая подводный мир.
Деньги давали неограниченную свободу и жажду все попробовать и испытать. «Кто бы мог подумать, – удивлялась Вика, – что в доме, со всех сторон окруженном пустыней, живут такие современные и энергичные люди».
Конечно, не все члены семьи были так продвинуты. Некоторые не только не знали никаких языков и никогда не покидали пределов города, но и не умели читать ничего, кроме Корана. Они пребывали в своем мире неведения границ этой планеты, и можно сказать с уверенностью, что были там счастливы. Одним словом, спокойствие, мир и гармония царили в доме Хасима.
Все женщины дома были добры и внимательны к Вике, и только одна бросала на нее взгляды, полные ненависти и зависти. Знаний арабского было недостаточно, чтобы разобраться в ситуации. Вика набралась терпения и пообещала себе все прояснить позже. Дни напролет она помогала по дому, что-то готовила, занималась с детьми и учила язык. Прилетевший через месяц Хасим был поражен ее успехам и талантам.
Поначалу Вика с ума сходила в этом доме, полном чужих людей, но те оказали ей такое гостеприимство, что она даже начала к ним привязываться. Все они потихоньку становились ее семьей. Она уже начала получать удовольствие от обедов и ужинов, длящихся по 3 часа в окружении как минимум 50 человек. Ей было весело и уютно. Но иногда, лежа ночью в пустой кровати, она с тоской вспоминала о своих приключениях, и ей нестерпимо хотелось сбежать из этой дыры, прыгнуть в любой улетающий отсюда самолет и никогда не оглядываться. Но она чувствовала свой растущий живот и вспоминала взгляд Хашида тогда на кухне с ножом в руке. «Найдет и убьет», – в этом она была уверена точно.
Постепенно ее стали увлекать обычаи этого дома, ее уже не раздражали протяжные голоса молящихся, постоянный детский визг и занудная арабская музыка, целый день доносящаяся из гостиной. Теперь, наконец, у нее было много подруг. По вечерам у кого-нибудь в комнате их собиралось по 20, а то и 30 человек. Они смеялись, болтали и сплетничали, разглядывая журналы с Брэдом Питтом и Орландо Блумом. Женщины делали друг другу прически, разрисовывали руки арабскими орнаментами и наносили макияж. «Как у Пэрис Хилтон», – смеялись они. А когда кто-то из девчонок, как их называла Вика, заваливался в спальню с очередным пакетом из «Ла Перла» или «Виктория Сикрет», они устраивали настоящие танцы со стриптизом под музыку Энрике Иглесиаса, прыгая по кроватям и махая дорогими лифчиками. Эх, знал бы Энрике, какое веселье царило в спальнях скромных арабских девушек… Вика как будто наверстывала пропущенный период ее жизни, в котором не было подруг и задушевных бесед. И лишь одна женщина в этой семье пугала ее. Наконец, в разгар очередного девичника, Вика осмелилась спросить у своей новой сестры о той странной и молчаливой девушке, испепеляющей ее своими зелеными глазами. «А ты разве не знала, – удивилась та, смеясь, – это жена твоего мужа. Абель – его первая жена», – уточнила она.