Я пожала плечами.
— Должно быть, да. Все же это не походило на дурную шутку.
Сочувствия на лицах мистера Оуэна и мистера Уиллоби хватило бы на троих девиц, и это немного примирило меня с произошедшим.
— Мы не должны были… — начал было брат Эбигэйл. Но его оборвал его вельможный дядя.
— Вы не должны были рисковать собой, мисс Уоррингтон. А я не должен был позволять вам совершить такой легкомысленный поступок, — отчеканил лорд Дарроу и буквально вздернул меня вверх на ноги.
Признаться, я предполагала, что встать просто не в состоянии. Как бы я ни храбрилась… однако сложно сохранить душевное равновесие и невозмутимость после того, как тебя едва не задушили.
— Однако мисс Оуэн спасена, — заметила я. Обычно голос мой звучал глубоко и ровно, как подобает леди. Сейчас надрывный хрип резал по ушам.
Его милость вздохнул.
— Мисс Уоррингтон, вы могли не просто не спасти Эбигэйл, но и умереть сегодня. О Боже, о чем я только думал, соглашаясь с вами?
Пожалуй, с его милостью можно было согласиться… Я поступила неблагоразумно, вмешавшись. Но я чересчур сильно беспокоилась за подругу. Да и кто мог предположить, будто меня попытаются задушить? Одно дело скомпрометировать девушку — и совершенно другое попытаться кого‑то убить.
— О племяннице, — ответила я, отодвинувшись от дяди Эбигэйл. — К тому же, все обошлось, не так ли?
Мужчины переглянулись, закатив глаза, будто я сказала несусветную глупость.
— Мне хотелось бы знать только одно, мисс, — вздохнул мистер Уиллоби.
Я повернулась к нему, ожидая вопрос.
— Почему вы не лежите без чувств? — с намеком на иронию произнес джентльмен.
— Уоррингтоны не падают в обморок! — гордо заявила я, вскинув подбородок. Шею тут же прострелило болью.
Мистер Уиллоби красноречиво скосился на все еще не пришедшую в себя Эмили.
Ну… Да. Пожалуй, неточная формулировка.
— Хорошо. Я не падаю в обморок, — уточнила я.
Родителям я рискнула показаться только в одолженной у Эбигэйл мантилье. Матушке бы непременно стало дурно, увидь она, во что превратилась моя шея за время отсутствия, а отец с братом непременно начали бы задавать вопросы. А откровенно рассказывать о произошедшем было нельзя никому. Даже родителям и дорогому Эдварду. Потому что на кону стоит честь и репутация Эбигэйл Оуэн, а рисковать благополучием этой добросердечной девушки я не желала совершенно. Сестры поклялись милорду Святой Богородицей, что не расскажут никому о случившемся. Но, думаю, куда больше клятвы подействовал на Энн и Эмили мой предупреждающий взгляд. Богородица была далеко, а вот старшая сестра — рядом постоянно и не преминет спросить за нарушенное обещание.