Череп резала боль. Дикая, неукротимая, злая. Она перекатывалась от правого виска к левому, ото лба к затылку, разгоралась факелом, отступала на мгновенье, чтобы вспыхнуть с новой силой и затмить весь мир. Горло драло от сухости, желудок крутило, тошнота накатывала волнами, но на общем фоне была почти незаметна.
За этими ощущениями не сразу поняла, что лежу на подстилке из прелой соломы, в клетке, размеры которой больше подходят для хомяка, нежели человека. Руки стянуты за спиной. Клетку трясёт. Что синее над головой — это небо, а зелёные полосы по краям — лес, тоже осознала с запозданием.
— Ма, она очнулась.
Густой бас как удар молотом по темечку. Я сжалась в комок, зажмурилась в глупой надежде — темнота притупит боль.
— Тпрууу!
Мир тряхнуло куда ощутимее прежнего и всё замерло.
— Эй! — позвал другой бас, чуть более мягкий. — Эй, девка! Попей!
Глаза открыть больно, потому что свет подобен иглам. Думать тоже больно — каждая мысль как разряд электрического тока.
— Пей! — повторил бас.
Я всё-таки открыла глаза. Между прутьев, аккурат напротив лица, горлышко какого-то сосуда. Не бутылка, что-то другое. Я подтянулась, обхватила губами. Кажется, сосуд приподняли. В рот полилось нечто тягучее и прохладное. Я закашлялась, выплюнув половину.
— Вот дура! — прокомментировал первый бас.
— Молчи, — рыкнул второй. — Сам бы давно сдох. — И уже мне: — Пей ещё!
Я подчинилась.
Спустя пару минут мир снова пришел в движение, а я смогла различить цокот копыт и скрип колёс. Что это?
«Настя…»
Оклик пробился сквозь головную боль, вызвал волну дрожи.
«Настя, это Верез. Помнишь меня?»
Нет. В смысле — да. Чёрт! Что это? Меня наркотой накачали?
«Почти,» — отозвался маг.
Я отключилась. Не знаю, сколько длилось забвение, но когда сознание вернулось, боль стала почти терпимой. В остальном ничего не изменилось — то же небо, та же зелень, та же тряска и цокот копыт. И голос мага в голове:
«Настя, ты как?»
Я ответила правду. В рамках цензуры она не умещалась.
«Я так и думал,» — отозвался собеседник.
«Где ты был!» — мысленно рыкнула я, и тут же взвыла — думать всё-таки больно.
«Не нервничай. И резких движений не делай, — прокомментировал Верез. — Это вызывает спазмы и усиливает боль.»
Спасибо. Я уже поняла.
«Где ты был? — повторила уже спокойней, но всё равно получила болевой удар. — Почему не предупредил? Почему не помог?»
Верез молчал какое-то время, после сказал с горечью:
«Я выложился так, что даже говорить не мог.»
«Что?! Разве такое возможно?!»
«Настя… — старик выдержал новую паузу. — Настя, этот Эрик… Он действительно очень сильный маг. Я потратил два дня на то, чтобы найти брешь в защитном контуре его покоев. Ещё день пытался взломать. Безуспешно. В итоге мне пришлось вплести тебя в контур, а это колоссальные затраты сил. Дальше — взлом тайника… Я даже при жизни так не выкладывался. Мне пришлось ослабить твой ментальный блок. Думаю, именно на это среагировала Грехта. Она превосходный менталист. И она следила за тобой.»