Если не считать привычной безмолвной Инлену', он был в полном одиночестве. Керрика посещала одна Акотолп, что удивляло его.
– Неужели они все еще охотятся на устузоу? – спросил он ее однажды.
– Нет. Все по крайней мере двадцать дней как вернулись.
– Но здесь никого нет, кроме тебя, даже фарги сюда не заходят.
– Конечно же, нет. – Акотолп уселась на хвост, соединив все четыре больших пальца на толстом животе. – Ты мало знаешь об иилане, вот столько, – не больше, чем между двумя пальцами. – Показав, она вновь переплела их. – Ты живешь среди нас, ничего не зная.
– Я – ничто, и мои знания ничто. Ты знаешь все. Просвети, пожалуйста.
Слова его не были простой вежливостью. Большую часть своей жизни он прожил в городе, полном секретов. О многих сторонах жизни иилане он мог только догадываться, поскольку об этом никто не желал говорить. Если лестью и низкопоклонством можно добиться чего-то от этой жирной твари, он согласен изображать любую покорность.
– Иилане не болеют. Болезни поражают только низших животных вроде тебя. Могу предположить, что существовали и поражавшие нас болезни. Они давно уже ликвидированы, эти заболевания, как та самая лихорадка, от которой погибло здесь несколько иилане. Недомоганием могут сопровождаться травмы и раны, с ними легко справиться. Поэтому твоя хворь озадачивает глупых фарги. Они не могут понять, что с тобой, и потому игнорируют твою болезнь… и тебя вместе с ней. Но мое искусство в обращении со многими формами жизни так велико, что я-то знаю, что делать.
Она изобразила великое довольство собой, и Керрик поспешно согласился с ней.
– Тебе, высочайшая, известно все, – добавил он. – Не позволишь ли глупому устузоу побеспокоить тебя вопросом?
Акотолп знаком разрешила.
– А среди самцов разве нет хвори? Мне говорили в ханане, что многие из них умирают на пляжах.
– Все самцы глупы и ведут дурацкие разговоры. Иилане запрещено разговаривать об этом.
Испытующе глянув на Керрика одним глазом, Акотолп скользнула другим по крепкой спине Инлену' и решилась.
– Но тебе рассказать можно. Ты не иилане… и ты – самец, так что слушай. Я буду говорить просто, ведь по-настоящему понять все это можно, лишь обладая моими великими познаниями. Я собираюсь описать тебе интимные подробности сложного процесса размножения. Во-первых, ты должен понять свое ничтожество. Все теплокровные самцы, в том числе и ты, извергают сперму… вот и весь ваш вклад в процесс рождения. Для нас, вида высшего, это не так. При копуляции оплодотворенное яйцо извергается в сумку самца. Акт этот инициирует в его организме метаболические изменения. Самцы становятся вялыми, тратят мало энергии, жиреют. Из яиц проклевывается молодняк, он обитает в сумке и покидает ее уже достаточно крупным, чтобы выжить в море. Прекрасный физический процесс, освобождающий куда более развитых самок для важных дел.