Трой положил фотографию в бумажник, бросил всю кучу в чемодан поверх мундира и стал закрывать крышку. Остановился. Открыл снова и достал ее портрет. От двадцатого столетия ему не нужно ничего. Совсем. Фотографию положить с пистолетом и патронами. Уж если их найдут, маленький, с обтрепанными краями портретик чернокожей девушки с белыми зубами не вызовет подозрений.
Он захлопнул крышку и застегнул замки.
Похлопав по карману куртки, Трой ощупал пухлый бумажник со всеми своими документами, большой складной нож и кусок беленого полотна. Еще несколько мелких монет. Все остальное в седельных сумках.
Собравшись на выход, Трой увидел себя в зеркале и застыл. На него смотрел неизвестный. Это был не маскарад – это было настоящее. Плотного сложения негр в здорово поношенной одежде. Там, куда он собирался, люди одевались именно так. Ни нейлонового белья, ни застежек-«молний», ни автомобилей или самолетов. Другой век. На что, интересно, он похож? Вот уж это точно скоро выяснится.
Он взял шляпу под мышку, поднял чемодан и вышел. Дорога начиналась.
Они пытались объяснить адмиралу принцип работы машины, когда вышел Трой. Наступило молчание. Увидев его в новой одежде, они вдруг поняли, что это не просто очередной эксперимент, а человек уходит в прошлое, насовсем. Планировали уход все вместе, но уходить должен был он один. Уйти сквозь время и никогда уже не вернуться. С того момента как он отправится, он будет для них мертв уже более столетия. И вот момент настал, и все поняли, что это не просто посылка во времени, но еще и нечто вроде казни.
– Я в своей жизни видел столько вытянутых морд, что с меня хватит, пожалуй, – сказал Трой. – Встряхнитесь, парни, это еще не конец света! Я же, честно говоря, затем и еду, чтобы его не было.
– Ты еще можешь передумать, – заговорил Клейман. – Мы поймем.
– Не стоит, Боб. Подумай, я же отправляюсь в здоровый мир, без смога, загрязнений, ядерной опасности, телевизионной рекламы и прочих гадостей – а ты меня отговариваешь.
– Мы тебя не отговариваем, Трой. – Роксана взяла его за локти. – Я считаю тебя самым храбрым из всех, кто жил на земле, и я хочу пожелать тебе всей удачи, что только есть под солнцем.
Она быстро его поцеловала и отвернулась, потому что плакать было бы совсем глупо.
– Готов тебя отправить, как только ты скажешь, – Клейман показал на пульт управления. – Дата твоего прибытия установлена на первое августа тысяча восемьсот пятьдесят девятого. Около трех часов утра, когда дождь лил так, что упаси господь. Если верить тогдашним газетам. Ты уверен, что тебе нужна именно эта дата?