— Я здесь уже бывала, — заметила она, следуя за Натаном бен-Исааком.
— Если дурак побывал в библиотеке, это не значит, что он стал умным, — усмехнулся тот.
Они вошли в те ж двери, что и несколько лет назад, но теперь учитель вел ее в другом направлении. Захоронения костей остались позади. Они спустились ниже по ступенькам. Сквозь окна под потолком пробивался яркий дневной свет. В лучах солнца были видны пылевые вихри, вгоняемые ветром в это помещение. Дойдя до противоположной стены, Натан бен-Исаак подошел к небольшой фреске, изображающей каких-то святых. Их лики почти стерлись от времени, остались лишь очертания. Старик провел шершавой сухой ладонью по морщинистой стене, опустил пальцы в незаметное прежде углубление и потянул на себя. Фреска отодвинулась, точно дверь, обнажая пыльную, заросшую паутиной нишу. На полках удивительно было видеть бархат, припорошенный песком, и разных размеров шкатулки.
— Смотри, и если хочешь — не верь своим глазам.
Он открывал одну шкатулку за другой. Подойдя ближе, Элиана с раскрытым ртом наблюдала за тем, как поднятые крышки обнажают свои секреты. В первой на расшитой золотом подушке лежала простая чаша, глиняная, с широкими краями. В другой находилась горсть ржавых гвоздей. В третьей — венок из сухого растения, чьи листья почти осыпались. И в последнем сундучке — наконечник копья.
— Что это? — прошептала она, протягивая руку к чаше, но учитель перехватил ее за запястье.
— А что ты видишь?
— Не может быть, — девушка обернулась к нему, вглядываясь в иссушенное старостью лицо, в слабые потускневшие глаза. — Значит, это правда?
— Что — правда?
— Эти все вещи… Это же терновый венец, не так ли? Тот самый, что был возложен на голову Иисуса! А вот то, то копье, что пронзило его?! И чаша, которую наполнили его кровью… Господь милосердный, это правда? Всё правда?
— Вероятно, — Натан бен-Исаак смотрел на нее, будто ждал чего-то. — Раз ты так говоришь.
— Говорю?! Я же вижу!
— Что ты видишь?
Она захлебнулась в эмоциях. Сколько раз, сколько раз Элиана спрашивала его! Просила дать ответ, сказать, во что ей верить, и стоит ли хоть что-то в этом лживом мире веры!
И все это было рядом, у нее под самым носом.
— Это же все доказывает! — она с обидой и горечью смотрела на него. — Почему вы не показали мне раньше?
— Не показывал что? Кучку старых гвоздей? Венок, от которого еще пахнет сеном? Или эту чашу, на которой еще не обсохла кровь Господня? — он вдруг взял кубок и с силой швырнул об пол. Тот разлетелся на осколки под протяжный крик Элианы.
— Что вы натворили?!! — она упала на колени, глядя на осколки, в ужасе подняла глаза на учителя.