— Я осмелюсь обратить взор владыки к имени Аскара ад-Дина ибн Заира, — голос советника звучал, как жужжание полуденной мухи, сонной и жирной, едва поднявшейся в воздух. — Он один из немногих, кто пытался вразумить Ширкуха, дабы остановить армию и умерить алчность завоевателя.
— Это достойный муж, — одобрил второй советник, — я слышал об его отце только доброе.
— Но я никогда не слышал о самом Аскаре ад-Дине, — резко прервал их уставший халиф. — Возможно, он так же невзрачен, как крошечные ночные бабочки, что залетают на огонь. Они сгорают в пламени бесследно, а другие летят снова и снова. Им нет числа, и различить их невозможно. Но ежели ястреб влетит в окно, его уже не забыть, не так ли?
Первый советник приоткрыл свои тяжелые веки, немного распрямил лицо, утопающее в усах и бороде.
— А не больше ли беды от ястреба, чем любования? — осторожно спросил второй советник, бросив взгляд на третьего, который настороженно прислушивался к словам повелителя.
— Не больше, если хватит сноровки приручить его, — важно ответил халиф, улыбнулся и сощурился, довольный таким поэтическим оборотом. Он всегда радовался, когда удавалось составить мысль так, чтобы вслух она звучала подобно изысканному стихотворению.
— Вы говорите о племяннике Асада ад-Дина? Этом молодом Юсуфе ибн-Айюбе? — первый советник покачал головой. — Не думает ли светлейший из светлых, мудрейший из мудрых, что столь заносчивый юнец, преданный и связанный кровными узами с недавним противником, будет опасен?
— Я имел удачу говорить с Аскаром ад-Дином, — вмешался третий советник, — и он сумел заверить меня, что сделает всё возможное, что…
— Достаточно, — прервал их уставший и раздраженный халиф. — Я не слышал о нем прежде и не хочу слышать впредь. О племяннике Асада ад-Дина мне говорили, что он умен и даже мудр, что он человек веры, и никогда не тяготел к воинскому делу.
Советники ненадолго замолчали, затем обратились друг к другу, мерно бурча, и не отвлекая халифа от навалившейся дремоты. Наконец, один из них произнес достаточно громко:
— Что ж, ежели Владыка Владык пожалует ему место визиря, это должно отвлечь честного человека от пути воина, и обратить его мудрость в мирное русло, направленное на процветание Египта.
— Да, так и будет, в этом никакого сомнения. К тому же, я слышал, его мало кто принимает всерьез. Ставленник Нур ад-Дина, удачливый, но к кому удача благосклонна вечно?
— А мне довелось не так давно узнать, что Нур ад-Дин готовится объявить имя своего преемника, и это не тот человек, о котором мы говорим.
— Его не боятся, не принимают, как значимую фигуру, — подытожил халиф, — его взор обращен в небеса, а не на землю. Должно быть, он станет послушным к чужой мудрости, а значит — сговорчив. Разве не такого человека мы ищем?