Потом Кенни внезапно поднимает голову – спутанные волосы рассыпаны по плечам, на щеках черные подтеки от туши, глаза воспалены. Она обводит взглядом комнату, находит Лиама и окликает его.
Лиам настороженно поворачивает голову; все, кто есть в комнате, наблюдают за ним.
Кенни смотрит ему прямо в глаза.
Наконец Лиам медленно встает со стула. Неслышным размеренным шагом идет к Кенни. С минуту он просто смотрит на нее – на миниатюрную девушку, которая способна быть очень жестокой, но, как и он, сейчас преисполнена печали.
Потом берет ее за руку.
Джулия берет его за вторую руку. Он бросает на нее взгляд, она сквозь слезы слабо улыбается ему. Моника тоже глянула на него, и от ее взгляда он забывает про ощущение неловкости, возникшее оттого, что он держится за руки с двумя самыми популярными девчонками в классе.
Все четверо они стоят тесным кружком – очень необычное зрелище, – и все четверо думают одно и то же:
Если она задалась целью выжить – выживет.
Я сижу за коричневым диваном, где она меня оставила, перебираю кадры из прошлого.
Вот она воображает, будто летит – широко раскинув руки, бежит через парк. Моя ладонь лежит в ее руке; благодаря волшебной пыли, которой она меня осыпает, мои ноги чуть-чуть отрываются от земли.
Вот она делает «снежных ангелов»[16]. Двух – чтобы мы могли лежать бок о бок, соприкасаясь крыльями.
Вот она гоняется за мной по двору; под нашими босыми ногами – теплая летняя трава.
Потом она про меня забывает.
И несколько лет я наблюдаю за ней со стороны.
Тишину огромного дома нарушает хруст гравия под колесами автомобиля, останавливающегося на подъездной аллее. Я слышу механическое жужжание открывающихся ворот гаража, потом – поворот ключа в замке.
– Не торопись, – говорит Моника. – Осторожней на костылях.
– Не волнуйся, мама, – машинально отвечает она.
Небольшая заминка, короткое затишье.
Потом Моника спрашивает:
– Доченька, тебе помочь?
Снова тишина.
Потом, едва-едва слышно, Лиз Эмерсон произносит одно-единственное слово:
– Да.