Яська захихикала, потом прищурилась с иронией:
— Что, и от Томы утаишь?
Я задумался, но руки машинально продолжали делать свое дело.
— Да нет. К новому году что-нибудь сошью в подарок. Вот только как снять с нее размеры тайком, чтоб сюрприз был?
Яся кивнула, принимая задачу, а затем повернулась, пристально разглядывая "Ригонду".
— Дюх, у тебя пластинки какие-нибудь есть? — решилась наконец она.
— Там, внизу, выбирай, — махнул я в сторону тумбы.
Она выволокла стопку и некоторое время с азартом в ней копалась.
— О! — отобрала один конверт, — Сальваторе Адамо! Можно?
— Ставь, конечно, — кивнул я, отстригая нитку.
— А как? — она с опаской кивнула на проигрыватель.
— Смотри.
Я поднял крышку проигрывателя, затем осторожно взял диск за края и бережно опустил на резиновую подкладку вертушки. Вжал кнопку, и черное виниловое тело начало медленно и торжественно вращаться. Неторопливо провел от центра к краям кругляком с бархоткой, убирая редкие пылинки. Двумя пальцами осторожно приподнял звукосниматель и наклонился, прицеливаясь. Плавно, как пилот, нашаривающий колесами полосу, опустил, и игла поймала дорожку. В динамике мерно зашуршало.
Я замер, затаив дыхание. Ого, как давно я не слышал этого колдовского звука! Как тихий треск свечи настраивает нас на правду документа, так и этот, на первый взгляд – лишний шум, каким-то волшебным образом делает музыку настоящей. Есть в этом что-то от таинства рукоположения, передающего тепло ладоней Петра от поколения к поколенью – глубина дорожек винила так же напрямую восходит к дуновению воздуха у губ артиста; поэтому, слушая винил, мы ощущаем и жизнь, и теплоту.
Еще миг мы вместе нависали над плывущим по кругу диском, а потом серебряный голос прочувствованно вывел:
— Томбэ ля нэжэ…
— Тю нэ вьендра па се суар… — на удивление ловко грассируя, негромко напела Яся, отступая к креслу.
Она уютно устроилась в нем, забравшись с обеими ногами, и прихватила полы халата коленями. Я встал к машинке напротив, и на музыку начал накладываться короткий стрекот челнока. Но Ясе это не мешало – она умиротворенно покачивала головой в такт и в некоторых местах чуть слышно напевала.
Эта элегическая расслабленность ее и подвела – пола халата предательски выскользнула и упала на пол, приоткрыв стройное бедро почти на всю его длину.
— Ой, — дернулась она, уловив мой сразу возгоревшийся взгляд.
— Ой, — повторил я, напрочь запарывая шов, — да чтоб тебя! Выгоню!
Яська торопливо вернула строптивую полу на место и укорила, глядя исподлобья:
— А вот на Тому так смотри.
— Всеядная я… — предпринял попытку хоть как-то оправдаться.