"Да она же веселится!" – осенило меня.
Я с укоризной покачал головой, а потом с облегчением провел подрагивающей ладонью по взопревшему лбу.
Поняв, что разоблачена, мама всплеснула руками и преувеличенно-восторженно закатила глаза к потолку:
— Боже! Дети, видели бы вы себя со стороны! Ясенька, девочка, — она проскользнула мимо меня, приобняла девушку и быстро затараторила, — лапочка, извини, пожалуйста, ну, извини, не сдержалась. Это было бесподобно! Все прямо как в итальянской комедии, один в один, а слова сами прыгали мне на язык…
Яся порывисто выдохнула и обмякла.
— Ох! — она посмотрела на меня поверх маминого плеча. Взгляд ее был расфокусирован, а голос плыл. — А я уже успела ощутить себя падающей в пучину порока…
Спина у мамы мелко затряслась.
— Вы меня в могилу вгоните, — звенящий голос резко контрастировал со смыслом.
— Ну, что, — я мрачно посмотрел на Ясю, — хотела немного поволноваться? Желание исполнено.
Она отстранилась от мамы и поплотнее запахнула халат.
— Я пойду, переоденусь? — спросила неуверенно.
— Да ходи так! — жизнерадостно воскликнула мама, — что уж теперь-то…
— "Зачет" нам за клоунаду, — прояснил я ее позицию Ясе.
— Ну, хватит, — повернулась ко мне мама, — ты обедом девочку накормил?
— Смотри, смотри, — я громко шепнул Ясе, — сейчас еще и виноватым останусь.
— Не кормил? — мама неверяще уставилась на меня.
Я промолчал, глядя в потолок.
— Чай пили, — робко попыталась выгородить меня Яся, — с ленинградским пряником.
Мама грозно сдвинула брови.
— Так, — приобняла девушку за талию и поволокла на кухню, — пошли, поболтаем, а то так есть хочется…
— А, правда, Дюша вам блузку сшил? — раздалось удаляющееся.
Я почесал затылок, потом махнул рукой. Фиг их разберет, что у них в головах.
Вернулся к стопке дисков и вытащил наугад. Опустил звукосниматель и улыбнулся, узнавая. Выпало удачно, и я тихонько запел, вторя:
— Антон, Андрэ, Симон, Марья, Тереза, Франсуаз, Изабель и я…
Воскресенье, 04.12.1977, день
Ленинград, Лермонтовский пр.
Нет, не лезет…
Я озадаченно покрутил в руках пузатый пластиковый мешок. Не лезет во внутренний карман куртки, ни в один, ни в другой.
Значит, мы пойдем другой дорогой. Я уложил два раздувшихся пакета на дно спортивной сумки и прикрыл это безобразие газетой, а сверху положил магнитофон. Ну, не будет же Ясина мама проводить обыск на входе, в самом деле! И не звенит ничего, удобно…
Я даже не стал придумывать отмазку, что у меня там делают две заполненные системы для переливания крови, и почему эта мутная жидкость такого странного желтовато-белесоватого цвета. В крайнем случае, скажу правду – сливочное лимончелло для девочек, не покусают же меня за это!