Патрик остановил автомобиль на небольшой площади, бывшей когда-то рыночной. До сих пор ещё сохранились полуразрушенные торговые ряды. Я приоткрыл дверцу, подпёр её носком сапога, дабы не захлопывалась, закурил.
К машине начало стекаться местное население. Жители песчаного города, вылезая невесть из каких щелей, всё прибывали и прибывали, окружая нас. Тёмные лица, иссечённые песком и обожжённые солнцем, выгоревшие лохмотья. Никто не произнёс ни единого слова — лишь стояли и смотрели на чудо, прибывшее из внешнего мира.
По спине прошёлся неприятный холодок. Ситуация очень напоминала ту, в которую я однажды попал много лет назад. Тогда мне довелось забирать в дурдом бабушку, отправленную туда доведёнными до ручки соседями по подъезду.
Эта милая старушка приютила у себя около сорока кошек, да ещё подкармливала приходящих. Я помогал ей собираться, а отовсюду — со шкафов, со стульев, из-под кровати, с подоконника — за мной следили десятки круглых внимательных глаз. Жутко. Постоянное чувство, что, только я повернусь спиной, все эти кошки немедля бросятся на меня и раздерут на части острыми когтями, защищая хозяйку.
Тогда обошлось. А вот сейчас ощущения были очень сходными. Протянул назад руку, нащупывая за сиденьем ремень автомата. Моя ладонь натолкнулась на ладонь Патрика. Как ни странно, это почему-то помогло мне обрести душевное равновесие. Я даже улыбнулся своим страхам.
Ну и что, подумаешь, собрались. Развлечений у людей мало, вот и пришли поглазеть. Когда, бывало, приезжал в психинтернат, там тоже народ сбегался, как на представление. Живут в изоляции, каждое новое лицо в диковину, и все дела.
Однако ж клиентуры тут в достатке… Большая часть лиц отмечена в той или иной степени печатью безумия. Как это говорила начальница? Из Кардина по профилю не госпитализируют? Воистину — филиал…
От толпы отделилась, направившись к нам, иссохшая от солнца и шизофрении женщина, обряженная в неописуемые лохмотья, из-под которых проглядывало немытое тело. На морщинистой черепашьей шее красовалось бриллиантовое колье стоимостью, похоже, в полстанции «Скорой» с персоналом вместе, спутанные белые волосы удерживала золотая сетка.
Женщина воздела руки к небу, потом вытянула скрюченные пальцы с изъязвлёнными грибком ногтями, обращаясь с чем-то вроде приветствия. Слова, впрочем, звучали абсолютно непонятно. Откуда-то из-под её руки выскользнул крошечный сморщенный человечек, залопотал:
— Королева Песков приветствует вас, господа лекари, и приглашает быть её гостями.
Сопровождаемые несколькими приплясывающими оборванцами, мы проследовали в путаный лабиринт отделанных обвалившимся мрамором комнат. Когда-то это был на самом деле роскошный дворец, вполне возможно, и королевский.