К угощению были присовокуплены горшочек с приправой и объёмистая фляга с самодельным тёмным пивом, благоухание которого привело Люси в состояние совершенного восторга. Нагруженные снедью, мы умиротворённо убыли к своему автомобилю.
Лопать пришлось на ходу, но делали мы это долго и с большим аппетитом, похрустывая поджаристой корочкой и выбрасывая в окошки неисчислимое количество обрывков бинта, которыми вытирались жирные рты и конечности. Острейший зелёный соус из неведомых, но замечательно душистых трав был изумителен.
Сыто рыгая, извлекли на свет божий приманчиво булькающую баклажку. Люси кушала пиво всё из той же мензурки. Нилыч, решив присоединиться к выпивке, затребовал стакан. Такового в наличии не оказалось, что вызвало недовольное ворчание: «И какая это зараза неукомплектованную машину в рейс выпускает?»
Фляга переходила из рук в руки. Густое крепкое пиво прекрасно дополнило трапезу.
За столь приятным занятием мы и не заметили, как пролетело время. Лесная колея кончилась, не принеся более приключений, и автомобиль ворвался в лабиринт рек, речушек, ручейков, стариц, протоков, больших озёр и крохотных лужиц. Дороги в прямом смысле этого слова здесь не было. Колёса то шуршали по сухому камышу, то скользили по светлым луговинам поймы, то вязли, прокручиваясь с визгом, в речном песке.
Нилыч закладывал умопомрачительные виражи, неведомым образом уверенно определяя направление.
— Озёрный край, — молвила мышка, — скоро будем на месте.
То там то сям виднелись свайные деревушки, прилепившиеся к урезу воды, с рыбацкими лодками у причалов и растянутыми для просушки сетями. Флотилии парусных судёнышек бороздили озёрную синь. Белые чайки падали из поднебесья и резко взмывали вверх с добычей в клюве, роняя с оперения хрустальные капли. Солнце отражалось от многочисленных водяных зеркал, ослепляя рыжими бликами. А над всем этим великолепием вставали один за Другим дрожащие мосты радуг.
Деревня Выселки представляла собой лезущее на взгорок скопище домишек, со стенами, плетёнными из тростника и обмазанными глиной, с тростником же крытыми крышами. Не хотел бы я зимовать в таком сооружении! Лачугами, впрочем, их тоже назвать нельзя, ибо были высоки и казались просторными.
Дом, куда нас вызывали, нашёлся без малейших затруднений, несмотря на полное отсутствие нумерации. По Деревням — испокон веку так. Даже если и есть номера, их никто не знает. Нужно просто высунуть голову в окно и спросить ближайшего аборигена, где живёт такой-то. Соответственно мы и поступили.
Прежде чем постучаться в циновку, натянутую на раму, которая заменяла дверь, взглянул на часы. Четыре с лишним часа с момента Получения вызова! Ох, ни фига ж себе фига! Прибывай я дома на вызов с такой скоростью, меня бы начальство выперло с треском через пару дежурств. Люси, однако, к констатации сего факта отнеслась абсолютно равнодушно. Надо полагать, тут это было в порядке вещей. И вновь погладил меня по спине морозной лапкой страх — да, конечно! Здесь со службы уходят только ногами вперёд, куда ж спешить? Интересно, а увольняют ли со здешней «Скорой» вообще? Ну, хотя бы за грубые проступки? И если да, то что делать в этом мире пришельцу из чужих краёв, лишившемуся не только земли, где он родился, но и единственной (скорее всего) работы, которую он умеет делать?