Желаемый эффект был достигнут не скоро. Семь потов сошло с нас, покуда старушка просохла, не без помощи дедовских методов — кровопускания и засовывания её заскорузлых пяток в ведро с горячей водой. Родственники наперебой взялись выказывать нам свою благодарность за избавление любимой матушки, тётушки и бабушки от лютой погибели. В материальном выражении, однако, их благодарность равнялась нулю.
— Не знаю таких денег — «Спасибо!», — злобно фыркнула Люси, отработанным движением опускаясь задом наперёд в мой нагрудный карман.
— Люди так надеялись, поди, что старушка на тот свет приберётся, а вы им праздник испортили, — предположил Нилыч.
Воистину, не каждый набирает «03» (кстати, какой телефон вызова «Скорой» в этом мире? Так до сих пор и не разузнал), чтобы родственника спасли. Зачастую это делается просто для соблюдения приличий.
Крайний случай: крупная купюра на стол и заявление: «До больницы она доехать не должна». Вспомнить приятно, как мы того «любящего сына» били.
Пример номер два: вызов, сходный с нашим сегодняшним. Лечение закончено. Врач с облегчением направляется к выходу, но некий инстинкт заставляет его ещё раз обернуться, чтобы взглянуть на больную. Видит: судорожный последний вздох и остановка сердца. Делает рывок обратно, ан не тут-то было. Родственнички берут врача под локоточки и выставляют на лестничную клетку. Медицинский ящик следом.
— Спасибо, доктор, спасибо. Вы нам очень помогли.
И — купюру опять же в карман, для улучшения понятливости. Всё. Дверь захлопнулась. Даже в морду дать некому.
Но такое — редкость. А вот лицемерных вздохов; «Бог дал, Бог и взял. Отмучился, бедный», — с тщетно скрываемым облегчением, а то и радостью, сколько угодно. Недовольство на лице: ждали конца, а он отложился на какое-то время. Это — сплошь и рядом.
Потел врач, старался. Не сложилось. Помер клиент. Жена — в истерику: «На кого ж ты меня оставил! Как мне жить! Возьми меня с собой!» На пол пала, бьётся, кричит. Слёзы не ручьём — фонтаном, волосы рвёт. Врач стоит, мнётся, прикидывает, не нужно ли самой укольчик от лишних нервов сделать.
Вдруг — остановка.
— Я вам мешаю, доктор? — совершенно спокойно. — Проходите, пожалуйста.
Отошла в сторону, освобождая проход. Протиснулся медик аккуратненько к двери. А за спиной вновь страшный крик: «Не могу! Не пережить мне!» И — в слёзы. И — головой о пол. Каково?
Прав Нилыч или нет, только по мере увеличения стажа растут у каждого выездного работника «Скорой» мизантропические настроения. Этакий профессиональный пессимизм. Упрекните нас, если можете.