У всякого пути есть конец. Впереди показалась прогалина, на которой угадывался тёмный силуэт моего вездехода.
— Вот ты и пришёл, странный колдун, не жаждущий власти. А моё время истекает. Скоро рассвет.
Край неба вдалеке начинал чуть-чуть сереть. Я обернулся к своей спутнице, положил, прощаясь, руку меж коротких упругих ушей.
— Иди, Са-ша. Мужчины всегда спешат, они так устроены. Иди.
Я сделал несколько шагов вперёд, но тут в моём мозгу возник отчётливый образ…
Смята постель, скрежещет дверной замок, слёзы на глазах женщины. Тот, чьи объятия были так горячи, торопясь на службу, даже не поцеловал её на прощанье.
Столь ярко было и живо это видение, что я метнулся обратно и, упав на колени, обнял обеими руками сильную кошачью шею, прижался к ней лицом. Лина уткнулась холодным мокрым носом мне в ухо, замерла.
Господи, до чего же беззащитна любая женщина! Даже если она Владычица Ночи.
— Я запомню тебя, Са-ша. Может быть, ты тоже не забудешь меня или даже захочешь увидеть. А теперь всё-таки иди. Солнце встаёт.
И — исчезла. Не ушла, не отпрыгнула, не спряталась среди деревьев. Просто её не стало, словно растаяла в воздухе.
В несколько затяжек кончилась сигарета, отгоняя наваждение. Пошли, Шура, посмотрим на транспорт.
Мой автомобиль являл собой весьма плачевное зрелище. Дверцы распахнуты настежь, части стёкол не хватает. В салоне всё перевёрнуто вверх тормашками и разбросано как попало. Пол истоптан. Из грязи блестят осколки порушенных ампул. Медицинский ящик валяется у порога на боку, с открытой крышкой. Содержимое высыпалось, часть была расколота. Серпантин размотанных бинтов белеет вокруг. Ноги липнут в лужах полупросохшей глюкозы. Водительское место пустует. Люси, вопреки заверениям Лины, тоже ещё не видно. Что ж, нужно наводить порядок.
Выудив из хаоса ведро, я выбрался наружу и принялся оглядывать местность, где бы найти воды. Под уклоном блестела изрядная лужа, я двинулся в том направлении. Отойдя на несколько шагов от машины, едва не споткнулся о торчащую из травы руку.
Тело сильного немолодого мужчины лежало лицом вниз. Одет просто — старая клетчатая ковбойка, замызганные рабочие штаны, грубые ботинки. Причина смерти вопросов не вызывала — поперёк спины шла строчка круглых отверстий с опалёнными краями. Расстрелян. Знать, местный житель попал под раздачу. Что-то побудило меня перевернуть мертвеца на спину. Грудная клетка разворочена выходными дырами пулевых ран в клочья. Глянул на лицо — и отпрянул в испуге. Это был Нилыч!
Почему-то страшнее всего мне показался не сам факт ужасной смерти знакомого мне хорошего человека. Испугали меня ноги. Обычные, кривоватые, мужские. Левая штанина задралась, обнажая часть несвежего носка и седоватые волоски на холодной бледной голени. Но у него же не было ног!