Спать от этой капели здорово хотелось. И от тепла – в очаге удалось развести огонь, и приятный жар распространился по коттеджу «Астра». Я лежал возле очага, курил мысленную трубку, вызывающе сушил носки и в очередной раз размышлял о превратностях судьбы любого великого человека. Вообще-то мне хотелось поразмышлять на свою излюбленную тему – о своем Предназначенье и своей роли в судьбах земной цивилизации, однако опасался уснуть и выдать свои тайны Авроре.
Аврора глядела на дымящиеся носки с неодобрением, сама же зачем-то – есть, что ли, будет? – пекла над жаром некрупную луковицу, насаженную на длинный прут. Периодически бросала на меня быстрые взгляды, ожидала, когда я отключусь. Чтобы этого не произошло, я решил немного поругаться.
– Вот ты, Аврора, выдернула прут из корзины, а это называется вандализмом, – сказал я.
– С чего это?
– Эта корзина – совсем не корзина. Это же объект искусства! Артефакт. Можно сказать, произведение! Художник Деревянский плел эту корзину в диких муках творчества! Он не спал ночей! Питался луком – сначала печеным, а потом, по мере вхождения в творческий экстаз, и сырым! Он вкладывал в эту корзину душу! Может, это лучшая его работа! Может, в переплетениях этих лоз зашифрованы тайные культурные коды! А ты на ней лук печешь. Ай-ай-ай!
Аврора с интересом поглядела на прут.
– Не, – сказала она после минутного раздумья. – Корзина как корзина. В такой… картошку хранят.
– Про Пиросмани тоже так говорили – «вывеска как вывеска»! А теперь говорят не вывеска, теперь говорят классика! Теперь говорят – шедевр.
Аврора поглядела на прут уже с сомнением.
– Я думаю, тебе надо немного поменять фамилию. – Я придвинул ноги к огню и изящно пошевелил пальцами. – К фамилии Сон я бы присовокупил Герострат. Аврора Сон-Герострат – это звучит. Исторически так, антично. Девушкам идет все античное. Кстати, в тебе есть дух античности, я давно хотел сказать. У тебя античный череп. У тебя античные руки. У тебя античный подход к делу – ты всегда появляешься в самый последний момент. Так делали только греческие боги…
– Знаешь, Аут, – не повелась Кошмариха, – я с тобой пиратствую совсем немного, а между тем мне уже хочется кинуть тебя в ров с крокодилами. Или со львами… Голодными.
– Старо, – вздохнул я. – Отдает Средневековьем… Львы, крокодилы, подъемные мосты. Скукотища, Аврора, скукотища…
Я зевнул, почесал пятку. Давно я не был под дождем вот так, подумал я. В избушке, на далекой заброшенной планете, у очага. Кажется, раньше это называлось романтикой.
– Я бы с тобой по-другому поступил, – улыбнулся я. – Я бы тебе сделал инъекцию Эластика-В. А потом…