Мне хотелось спросить его про его живопись – ну, куда он ее запрятал. Но это было как-то неудобно – человек, видимо, попал в передрягу, хочет отдышаться, а я его тут про всякую муру спрашивать буду.
Отогреется – сам расскажет.
Отогревался он еще долго. И дрожал. Трясся, как вибростенд. Где-то через полчаса все-таки пришел в себя и представился уже по-человечески:
– Нестор Деревянский, художник.
Привстал, пожал нам руки. Церемонно так, сразу видно, что живописец, а не жуков коллекционирует.
– Очень приятно, – тут же сказал я. – Это…
Я кивнул на Аврору.
– Это Анжелика Пападокис.
Аврора было принялась протестующее открывать рот, но я подмигнул ей так яростно, что она подтвердила, заикнувшись:
– Анже… лика.
– Она паразитолог, – добавил я.
– О! – восхитился Деревянский. – Такая юная – и такой ответственный выбор!
– Каждому свое, – пояснил я. – Все в зависимости от внутренних устремлений. Вы вот картины рисуете, Анжелика аскарид в микроскоп изучает. Она вообще королева описторхоза.
– Как интересно, – сказал Деревянский. – А вы, юноша? Вы тоже паразитолог?
– Нет, ну что вы. Я…
– Ассенизатор, – вставила Аврора. – Молодой, но очень способный. Мы работаем в смежных областях. А зовут его Аут Околесин.
– О! – снова восхитился Деревянский. – Известная фамилия! Перформер Околесин не ваш родственник?
– Нет, – быстренько ответил я. – Не родственник.
Не приведи бог таких родственничков, неизвестно еще, чем этот перформер занимается, они еще хуже художников.
– Жаль. Большой талант. А вы, ребята, что тут делаете?
– А мы тут… – начала было Аврора, но я послал в ее сторону свирепый энергетический импульс.
Рассказывать про МоБ было нельзя. Тут все просто – если мы знаем про бешенство, то что мы делаем здесь? Аврора тоже это поняла.
– От дождя прячемся, – сказала она. – Мы путешествовали…
– Изучали паразитов? – улыбнулся Деревянский.
– Нет, мы на каникулах, – сказал я. – Мы просто путешествовали, наслаждались природой, родители нас отпустили. Знаете, у нас был маршрут…
– А вы ничего необычного не заметили? – с подозрением спросил художник.
– Нет… – Аврора изобразила растерянность. – Ничего… Мы уже две недели в дельте, плыли на лодке…
– А потом на воздушном шаре, – перебил я. – Вчера упали. Разгерметизация. Пришлось с парашютами прыгать. А тут как раз ваш Монмартр…
– И эта избушка. Вы тут живете?
Деревянский не ответил. Оглядел жилище. Будто впервые его видел.
Я вдруг подумал, что сейчас он скажет, что совсем здесь не живет, а тоже заглянул по случаю. Лука сырого погрызть, погреть старые творческие кости.
Но Деревянский не соврал: