– Здесь. Сам построил.
И он с сомнением поглядел на собственные руки.
– Да, – Аврора выковыряла из золы обугленную луковицу, – мы упали с воздушного шара. С парашютами как прыгнем, а тут ваш домик очень кстати. Сидим греемся теперь.
Ловко мы врали. Складно и синхронно, даже не сговариваясь.
– А вы художник ведь? – продолжала Аврора. – Я вас видела, вы знаменитый.
– Да… – сказал Деревянский как-то растеряно. – Знаменитый…
– А вы где были? – спросила Аврора. – На пленэре?
– Где?
– На пленэре? Ну, пейзажи там всякие, уединение разное?
– Да-да, – подтвердил Деревянский, – уединение… Это верно…
Он как-то поежился. Встал, опять огляделся. Сел. Что-то нервничал художник Деревянский. Хотя это нормально, я бы тоже нервничал. Я и так нервничаю, после этого поселка любой вменяемый человек занервничает.
– Я был на лодке… – Деревянский указал пальцем в стену. – Плыл… Знаете, тут удивительные рассветы, таких нет нигде… Я три дня наблюдал. Этюды делал. А потом тучи начали собираться… и я решил вернуться…
Он взялся за голову. Пощупал.
– Наверное, на камень… – сказал Деревянский. – Налетел… Потом ничего не помню, очнулся на берегу. Дождь льет, грязь хлещет, голова тоже… Еле досюда добрался, а дверь закрыта. А тут вы…
– Как все удачно получилось, – Аврора улыбнулась. – Просто чудо какое-то…
– Ну да, чудо, – Деревянский тоже улыбнулся. – Вернуться домой в бурю и встретить Анжелику…
Аврора засмущалась.
– А вы знаете, Анжелика, вы очень красивая девушка, – выдал вдруг художник. – У вас классическая внешность.
Он прищурился и дистанционно измерил Аврору пальцем, прямо как какой-нибудь Клод Моне, а та смутилась еще пуще, бестолковая, покрылась пятнами, но это уже, наверное, не от смущения, а от приязни. Каждой стрекозе приятно, что ее лучший художник современности изобразить собирается, будет потом всем рассказывать.
– Вы похожи на Афродиту, – изрек Деревянский. – Восставшую из пены чудесной! И эта прическа! Это так современно! У вас форма головы, как у Венеры Милосской! Если бы не погоды, я бы вас прямо сейчас стал писать…
– Ну что вы… – Аврора даже захрипела. – Может быть, потом…
Я подоспел на помощь.
– Действительно, потом. Погода не соответствует высокой антропометрии нашей Анжелики. У нее голова действительно, как из мрамора. Такая круглая, такая крепкая. Вот выйдет солнышко – и вы ее сразу нарисуете. Можно даже, чтобы из пены выходила, я не против. Но, судя по погоде, из пены ей еще не скоро придется выйти. К тому же у вас тут полно всяких…
Я хотел сказать, что тут полно всяких гигантских крокодилов и свирепейших бегемотов, и вообще неизвестно какой враждебной фауны… но промолчал почему-то. Про бегемотов. Про другое спросил: