— Покажите, пожалуйста, вашу паутинку.
Тетя Лиза медленно, будто совершая обряд, исполненный глубокой значимости, с удовольствием разворачивает свой платок во всю ширь. Лицо женщины озаряется улыбкой изумления.
— Вот сколько смотрю, а нет на базаре таких платков, — говорит она, — как вы добиваетесь, что делаете, от чего зависит?
— Да ведь как же! Ведь первейший чесаный пух от оренбургской козы! — восклицает тетя Лиза. — Не шлейка какая-нибудь, не грубошерстный. Да и до того, как вязать, руки надо приложить. Пока пух обработаешь — сколько сил потратишь, чтобы пряжа тонкой да ровной была. Не у каждого на то любови да терпенья хватит.
Она замолкает и думает: как же это — ее собеседница ничего не знает о платках, не сталкивалась с ними и все же понимает в них толк.
А она просто из числа тех, которые имеют хороший вкус и разбираются в любой красивой вещи, сработанной искусными руками. Но это уже за пределами понимания тети Лизы.
— Сколько она стоит?
— Сто тридцать прошу. Давайте свою цену.
И тут в их разговор врывается преувеличенно радостный возглас:
— Здравствуй, Лизавета! Ну, как твои дела?
Улыбаясь к ним подходит полноватая пожилая женщина.
Тетя Лиза оборачивается, некоторое время смотрит на нее и сдержанно говорит:
— Здравствуй.
— А я вижу многолюдье — дай, думаю, подойду. Потом смотрю — батюшки! — да здесь Лизавета.
Тем временем женщина в каракулевой шубке, не отрываясь, смотрит на платок и со вздохом говорит:
— Ну вот чтобы поменьше да такой же красивый — сразу бы взяла.
— Да ведь поменьше он и не будет таким красивым, — возражает тетя Лиза. — Он будет не пятикруговой, а однокруговой, либо совсем без кругов — кайма да середка. Стало быть, и узоров помене и платок бедней.
Собеседница тети Лизы молчит некоторое время, вздыхает. Потом спрашивает:
— А может быть, у вас есть все-таки поменьше — рублей на семьдесят.
— Да что вы! Я как свяжу, так сразу и выношу.
И тут вступает в разговор улыбчивая знакомая тети Лизы:
— А вот вам небольшая паутиночка. Как раз на семьдесят, как раз подойдет, — и она достает из сумки сразу два платка.
Вот оно что. Она, оказывается, из числа тех самых ласково-вкрадчивых перекупщиц, и подошла сюда, почуяв запах жареного.
— Нет, не подойдет, — отвечает женщина в каракулевой шубке, мельком взглянув не на платок, а на его владелицу.
— Да вы лучше посмотрите, лучше!
И она подносит свою паутинку близко к глазам покупательницы.
Та смотрит, отрицательно покачивает головой и снова говорит «нет».
Тетя Лиза за время этого торга не проронила ни слова. Только время от времени искоса поглядывает на свою улыбчивую знакомую, замкнулась в себе и молчит.