— Узнаю. Это дом, где рабочий кружок занимался. Такая в музее висит.
— Он и достал в музее. А вот еще одна!
На мутной, не очень четкой карточке я увидел нагроможденные бочки, мешки, поваленный фонарный столб, вывеску со старинной надписью: «Бакалейные товары Битюгова».
— Это очень редкая фотография, — сказал Женька. — Баррикада на Овражной улице. Ну, конечно, это копия. Настоящая-то в музее хранится, в фондах.
— Женька, — проговорил я, разглядывая карточку. — Может, это как раз та баррикада, на которой Ольга сражалась!
— Может, и та, — отозвался Женька и нахмурился. — Ладно, хватит зря болтать, — вдруг неизвестно отчего рассердился он. — Давай-ка дальше будем клеить!
В субботу я вернулся домой только часам к десяти. Но мать меня не ругала, потому что она знала, что мы сидим у Женьки, делаем альбом и готовимся к докладу. Где живет Женька, я ей сказал. На всякий случай. Чтобы знала, в каком месте меня искать, если что-нибудь случится.
— Тут тебя спрашивали, — встретила она меня, оторвавшись от швейной машины.
— Кто?
— Мальчишки какие-то. Сказали, из твоего класса. Да не верится что-то. Один длинный такой, глаза хитрые, зеленые. А второй поменьше, рыжий, губастый. Им, видать, пора уж в восьмой. Не иначе, как второгодники. Я им и не сказала, где ты. Не водился бы ты с такими, Сергей. Вот то ли дело Леша Веревкин. Да и Женька твой лучше.
Сердце у меня отчаянно запрыгало. Конечно, это приходили Колька Поскакалов и Петька Чурбаков! Значит, их не забрали в милицию? А может быть, забрали, да отпустили? Может быть, они уже знают, что мы вчера ходили к начальнику, и пришли, чтобы мне отомстить?!
Тревога, громадная, словно грозовая туча, нависла надо мной. И спал я в ту ночь беспокойно, и снились мне то Петька Чурбаков, то Колька Поскакалов, то мрачный Цыпленочкин, который орал на меня и топал ногами. Но в воскресенье, на другой день, произошли такие события, что я забыл и о Кольке и о всей его компании.
Утром, придя к Женьке, я поделился с ним своими опасениями.
— Да что ты боишься! — воскликнул он. — Дурья голова! Если сам начальник милиции велел тебе никому не рассказывать, то от кого могут Колька с Петькой узнать?
Пожалуй, Женька был прав. Но на сердце у меня все-таки было неспокойно. Мы трудились над альбомом, потом взялись писать доклад, а я вздрагивал от каждого звонка, от каждого стука, от шагов в коридоре.
К обеду мы здорово устали и решили отдохнуть. Женькина мама, Антонина Павловна, худенькая подвижная женщина, сказала, что пора обедать. И вдруг в прихожей раздался звонок. Один… Другой… К Вострецовым!..