— Развелось хулиганье! Поспать не дают в воскресенье!.. От горшка два вершка, а уж научился хулиганить!.. Драть некому!..
Пулей вылетел я на улицу и чуть не сшиб с ног Женьку. Оказывается, он стоял в подъезде и тайком проверял, как я справляюсь с первым заданием.
— Так, понятно, — сказал Женька. — Понятно, как ты ищешь.
— Да ведь я, Жень, хотел уже спросить, а он как заорет!..
— Заорет! — разозлился Женька. — И зачем я только с тобой связался! Ничего не умеешь. Идем, я тебе покажу, как надо.
Продолжая ворчать, Женька зашагал через улицу на другую сторону. Он храбро постучал в дверь одноэтажного домика, на стене которого висел круглый, с козырьком и лампочкой номер «1».
— Кто тут? — спросили за дверью.
— Откройте, пожалуйста, мы по делу, — решительно ответил Женька и покосился на меня: смотри, мол, вот как нужно.
Дверь отворила низенькая старушка в аккуратном переднике и ситцевом платке, из-под которого выбивались седые прядки. Она оглядела нас, прищурившись, наморщив остренький нос, и вдруг чему-то страшно обрадовалась.
— Заходите, заходите, голубчики вы мои! Смотрите-ка, и воскресенья не пожалели! Ну, молодцы, молодцы…
Никак не ожидали мы такого приема. А старушка, стаскивая с нас шапки и помогая раздеться, приговаривала радостно и удивленно:
— А ведь не ошибся Иван-то Николаевич. Сказал, что вы зайдете. И правда зашли. Золотые вы мои…
Я не верил своим ушам. Неужели Иван Николаевич успел уже побывать здесь и предупредить старушку о нашем особом задании? А она, подталкивая нас вперед по узкому коридорчику, заставленному какими-то сундуками и ящиками, все говорила не переставая:
— Сюда сперва заходите. Только приехали, так у меня тут не убрано. Иван Николаевич, как собрался уезжать в колхоз, говорит мне: «Придут, — говорит, — тетя Ксения, ребята, помогут вам прибраться». Уж так он вас хвалил, так хвалил!..
В комнате, куда она нас втолкнула, был такой беспорядок, будто час назад здесь произошло землетрясение. Стулья в углу сбиты в кучу, на полу мусор, какие-то бумажки, обрывки газет, веревки, тряпки. С потолка на шнуре свисал электрический патрон без лампочки. Кожаный диван, похожий на толстого неповоротливого бегемота, расположился посреди комнаты. Валики его были прислонены к стене.
Ошарашенные, стояли мы с Женькой в дверях и смотрели на этот разгром. Я не успел спросить, почему Иван Николаевич вдруг уехал в какой-то колхоз и отчего уверил эту разговорчивую старушку, будто мы ей непременно поможем прибрать в квартире. Она немедленно нагрузила нас разными делами: Женьке сунула в руки веник, а мне велела повесить на окна занавески.