Фанни сказала, что девочка может быть травмирована:
— Не каждый день случается, что малышку похищает совершенно незнакомый мужчина.
Вас, очевидно, уже не удивляет, что Фанни стала очередной любовницей Клиффорда. Клиффорду нужно было, чтобы в его доме жила женщина и ухаживала за ребенком. Он рассчитывал быть еще более занят, чем всегда: предстояла большая работа по открытию дочернего предприятия, и времени на ребенка явно не будет.
И это предложение не удивило Фанни: она была не дурой, несмотря на свою мягкость и доброту.
— Но ты же не любишь меня, Клиффорд, — возразила она, когда он поднял голову с подушки (было это за неделю до того, когда мистер Блоттон должен был вылететь с Нелл) и попросил ее жить вместе с ним в Женеве.
Фанни часто бывала до того в постели Клиффорда, но обычно не всю ночь: у Клиффорда был обычай отсылать ее в два часа ночи на такси домой.
Однако она полетела с ним в Женеву, в его только что отстроенный дом, спроектированный архитектором с мировым именем: все в изгибах, углах, стекле и стали. За проект и постройку платили из денег Леонардос. Дом приютился на краю скалы, окнами на озеро, и был схож с крепостью. Дом был весь оборудован электротумблерами: автоматика контролировала кондиционеры, пылесосы, закрывание и открывание окон, кухонные комбайны, а также охранную сигнализацию и оборону. На этом настаивали страховщики Клиффорда. Клиффорд и желал бы жить попроще, однако в стране богатых нужно соблюдать традиции. К тому же, Клиффорд, наконец, вынул из запасников картины своего бывшего тестя, и теперь они гляделись достойно, во всю стену, вместе с творениями Питера Блейка, Тильсона, Ауэрбаха, а также парой гравюр Рембрандта. Все это должно было быть хорошо защищено. Лэлли в такой компании только набирал себе цену. Хотя бывшая жена была потеряна и приносила лишь издержки, зато тесть будет с ним до конца — и принесет немалый доход.
Картину Лэлли, изображавшую мертвую утку и охотника с сумасшедшими глазами, Клиффорд повесил над кроватью. Это напоминало ему о том случае, открыто говорил он всем, кто спрашивал, когда бывший тесть напал на него, обнаружив их с Хелен в постели. Да, множество драм впоследствии становятся заобеденными анекдотами. Это форма излечения от ран. Клиффорд все еще говорил о разводе с болью, хотя всем (нормальным людям) было известно, что именно он начал бракоразводный процесс, и что его ни на миг не тронули слезы и очевидное раскаяние Хелен. Нет ничего более иррационального, чем предательство; еще более странно, что можно привыкнуть к предательству!