Когда я вышел из огня невредимым, он отступил на несколько шагов и закричал:
— Что ты такое?!!
Я не стал отвечать, что мне бы и самому хотелось знать ответ на этот вопрос — потому что, как бы он ни был хорош в чарах, этот ублюдок не заслуживал того, чтобы я тратил на него слова. Я вытянул левую руку, направляя на него обломки двери и стен. Он опять обратился к Земле, выставив вокруг себя телекинетическую сферу. Даже маленький камушек, запущенный с большой скоростью, может убить человека; в моем вихре их были тысячи, и тем не менее он сумел остановить их все. Осколки двери и стен сначала замедлились, затем застыли, затем начали обратное движение — повинуясь уже его воле, а не моей. Мы опять начали игру в «перетягивание каната», на этот раз внутри комнаты, и чем дольше мы этим занимались, тем сильнее менялась комната. Разрушительный аспект моей силы коверкал все, чего касался. Буря хаоса поглотила мебель, затем взялась за пол и стены. Еще пара минут — и рухнет потолок…
Когда вылетела дверь в стене слева, я заметил в соседней комнате девочку лет двенадцати, с ужасом смотрящую в нашу сторону.
— Мелисса! — Закричал Альфред. — Беги на крышу!
Девочка пропала из поля зрения, а я пообещал старику:
— Сначала я убью тебя, а затем ее.
Он процедил что-то в ответ, что именно — я не расслышал из-за какофонии звуков, производимых сталкивающимися обломками мебели и стен. Чуть раньше, чем я ожидал, рухнул потолок — Альфред немедленно подхватил пару самых крупных кусков плиты и направил их на меня. На этот раз я не успел полностью погасить инерцию — в результате чего меня хорошенько приложило об уцелевшую стену за спиной. Удерживая плиту, не давая Альфреду превратить меня в лепешку, я положил ладонь на бетон и сконцентрировался на разрушении. В этом я безусловно выигрывал у Альфреда — он ловко управлял пламенем и гравитацией, но с чистым разрушением работать не мог. Бетонная плита треснула, затем развалилась на части. Со скрежетом рвались металлические прутья, составлявшие каркас плиты. Я уже почти уверился в собственной неуязвимости, когда один из прутьев случайно чиркнул меня по руке, одним движением порвав рубашку и мясо до кости. Резкая боль, остатки рубашки тут же вымокли в крови. Боль усилила мою ярость и вихрь разрушения стал еще шире, почти доставая до старика, а когда я сделал шаг вперед — его накрыло с головой.
Я не хотел, чтобы он умер быстро, но отозвать силу мгновенно не смог. Когда вихрь ослаб, он был уже мертв — изодранное, переломанное тело, в котором не осталось ни одной целой кости. Кожа Альфреда превратилась в лохмотья, все внутренние органы лопнули, как мыльные пузыри. Я повернулся и, перебираясь через куски бетона и горы мусора, двинулся в ту сторону, куда убежала девочка. Ощутив слабость, я вспомнил о левой руке. Кровь все еще текла. Пришлось задержаться, чтобы остатками рукава кое-как перетянуть рану.