— Здесь была девушка, которую ты запретил трогать, — сообщил Ярдзич. — Она пыталась приманить меня.
Я улыбнулся. Значит, он все-таки ее слышал…
— Тебе помешало стекло?
— Нет. Есть и другие пути проникнуть в дом.
— Тогда почему ты не принял подношения?
— Твой запрет.
— Я запретил влиять на нее, а не принимать от нее дары.
— Как я мог войти в ее мир, не влияя? Даже от одного только наблюдения за ней мне делалось дурно. — Пожаловался смок.
Я задумался. Смок весьма трепетно относился к своей персоне, но насколько в данном случае его страдания преувеличены? Не могло ли быть так, что я наложил на него заклятье, не вполне осознавая, что делаю? Мой приказ, совмещенный с усилием воли, породил барьер, преодолеть который Ярдзич не смог бы, даже если бы пожелал?.. Могло ли такое случиться? Я знал, что далеко не всегда способен контролировать свои способности: я пользовался ими столь же естественно, как и своим телом, но не все мои действия были полностью осознаны и не всегда я мог приложить именно то усилие, которое требовалось, не большее и не меньшее. Ситуация осложнялась еще и тем, что разные существа обладали различной восприимчивостью к моему влиянию. Я всегда легко находил общий язык со змеями и ящерицами, а вот с теплокровными такой внутренней связи не было, мне приходилось ломать их для того, чтобы чего-то добиться. Такой же неопределенной ситуация была и в мире духов. Горгона плевать хотела на мои запреты, и поэтому пришлось ее уничтожить, зато смок, забавная астральная змееящерка, явно выделял меня из человеческого рода. По непонятным причинам мой приказ имел для него определенное значение, и дело было не только в том, что я лишу его жратвы в случае нарушения запрета. Он мог находить пропитание и без моей помощи — как, собственно, и делал до нашей встречи. Со стороны процесс этот выглядел не слишком привлекательно, потому что кровь и молоко он мог употреблять только вместе, но не по отдельности (к счастью, для этой цели ему больше подходили коровы, а не женщины, и в наш рациональный век пропажу молока и поврежденное вымя фермеры списывали на какие-нибудь рациональные причины, не выискивая иных).
— Ну хорошо, — сказал я. — Теперь ты сыт?
— О, да. Благодарю.
— Тогда освободи помещение. Мне нужно заниматься.
Когда смок ушел, я включил компьютер. В почтовом ящике обнаружилась пара десятков писем — в основном, спама, но были и те, которые стоило просмотреть, а на некоторые можно было даже ответить. Чтобы не скучать, я залез в папку с аудиофайлами и ткнул на первую попавшуюся песню. Из динамиков полилась протяжная плавная мелодия, стилизованная под старинные русские распевы.