Я мог бы высказать ему все это, но ничего не сказал. Это были мои собственные заморочки, мои сомнения и, может быть даже — мои фантазии, но как бы там ни было, делиться ими я не желал. Не потому, что не доверял Виту. Просто в этом не было смысла.
Я хмыкнул и сказал:
— Будем считать, ты меня подколол. Ладно. Я бы еще задержался поболтать, но Бьянка, наверное, уже собрала учеников. — В ответ на недоуменный взгляд Вита я пояснил. — Хочет, чтобы я провел с ними занятие по раумлогии. После Паука у нас проблема с преподавателями.
— А-а-а… — Кивнул Вит. — Это да… Т-тебя иначе б н-недопустили бы к ним.
Я засмеялся. Отчасти Вит прав… да что там, «отчасти»: полностью прав.
— Спасибо на добром слове. Ладно, бывай.
— П-пока.
Я вышел из ангара и направился к учебному корпусу.
На самом деле, проблема с преподавателями существовала в ШАД всегда, а Паук только еще больше обострил ее. Герр Рихтер Эзенхоф в своем роде — гений, сделавший для развития психокинетики то же, что Аристотель, Ньютон и Эйнштейн сделали для развития рациональной науки — все трое, вместе взятые. Цивилизация отбросила древние формы магии и сделала ставку на рациональное знание; Рихтер вернул древнее знание людям, разработал систему обучения, позволяющую из крошечной, едва заметной врожденной склонности развить со временем настоящий Талант. Но Рихтер был один. Отсутствие соответствующих кадров долгое время не позволяло ему развернуться по-настоящему. Он потратил годы, уча детей тому, чему научить их не мог больше никто. Да, у нас были и другие «профильные» преподаватели — разные сумасшедшие астрологи и практически ничего не умеющие экстрасенсы — но толку от них, скажу прямо, было не очень много. Рихтер прекрасно понимал это и сам. Именно поэтому, когда его первокурсники подросли, задача обучать молодежь легла уже на их собственные плечи, а неумех отстранили. Но затем объявился Паук, и ШАД оказалась отброшена на много лет назад, потому что практически все, кто обучился и вырос в Школе, кто развил свой Талант до такой степени, чтобы можно было учить других — все они погибли.
Из следующего поколения учить были способны очень немногие. Клайва Вильсона сгубила неизвестная хворь, Марта Леонардес укатила обратно в свою Мексику, а робкого, заикающегося Вита младшие ученики просто затравили бы… да и слишком уж специфический у него был Талант, мало кто смог бы у него учиться. Оставалась Бьянка. В общем, она справлялась, но были дисциплины, в которых не разбиралась она сама. Каждый Талант имеет свою область приложения. Я не умею лечить, как Бьянка, зато она не умеет искать Трещины и перемещаться в соседние реальности. То есть, кое-как она это способна, но совершенно недостаточно, чтобы учить других или хотя бы гарантировать им безопасное возвращение в общечеловеческую реальность. И убивать она тоже не умеет.